Шкура же в ответ на наше зубоскальство лишь прошелся выразительным взглядом по разорванным штанам Брока. Теперь стыдно стало мне. Ну в чем дракон теперь пойдет?
Запасные порты, что были на дне котомки, увы, на жертву моего опьяненного темперамента не налезали. Пришлось дракону щеголять в чудом державшихся на завязках этих. Вернее в одной уцелевшей штанине и лохмотьях второй. Оборотень пожаловал безрукавку со своего плеча. Целыми, после моей попытки «совратить» дракона, остались лишь его сапоги из дубленой кожи.
Зато отсутствие вещей сделало наши сборы в дорогу рекордно быстрыми.
— Куда теперь? — сидя на метле, я старалась говорить как можно более непринужденно. — Может, в деревню вернемся за одеждой? У нас три золотых есть…
— Не может, — скривился шкура и признался: — Я под утро там слегка… Обернулся. От огорчения. Деревенские увидели и организовали мне увеселительный забег с вилами и факелами.
Брок ничего не сказал, но на его лице аршинными буквами читалось: «Я в тебе и не сомневался».
Йон же смело выдержал взгляд побратима, а потом выразительно осмотрел самого Брока, потом меня, потом лису и припечатал:
— Двинемся на тракт, что идет к Шойбе.
— По нему быстрее и удобнее идти? — зная оборотня, на всякий случай уточнила я.
— И это тоже, — согласился шкура. — А ещё на нем удобнее грабить.
— Мы никого не будем грабить, — с нажимом произнес Брок.
— Хорошо, не грабить, а забирать одежду, провиант и деньги из чужого кармана угрозами и почти без насилия, — слишком уверенно парировал Йон.
— Извлекать деньги из чужого кошеля, не прибегая к этому самому насилию, называется по-другому, — вставила я свои пять копеек. — Умные люди величают это искусство бизнесом.
Брок от моих слов посмурнел, зато Йон расцвел улыбкой и оптимистично заявил:
— Тогда пойдемте на тракт. Будем делать этот самый бизнес, что бы данное слово ни значило.
Преувеличенно радостное Йоново «пойдемте» растянулось на добрых полдня. Причем в животе Брока так выразительно урчало, что даже шкура начал поглядывать в сторону побратима. Наконец, я не выдержала и обратилась к оборотню:
— Слушай, может ты сбегаешь, поймаешь и убьешь кого-нибудь по — быстренькому, и мы пообедаем?
Ящер круто развернулся, собираясь что-то сказать, но его опередили:
— Чего? — опешил блохастый, — Я тебе не головорез какой-нибудь.
— Вообще-то, я имела в виду зайца, тетерева, куропатку… — мне оставалось лишь покачать головой.
Да уж, я еще понимаю — дракон. Он не до конца поправился и пока всецело подтверждал давно известную истину: то, что не убивает, делает из людей циников с нездоровым чувством юмора и оригинальным образом мысли. Потому-то ему думать о членовредительском подтексте моей просьбы не зазорно. Но оборотня же никто по башке не бил накануне. Хотя… Или максимальная кровожадность мышления — это генетически закрепленная мужская черта?
