— И никак не могу понять, откуда ты? Не простолюдинка: нет натруженных рук и мозолей, что как копыта. Не из знатного рода: в тебе слишком мало для этого спеси и ненависти к моему племени. Tы не лжешь, когда говоришь, что не знаешь здесь ничего, но в то же время язык подвешен хорошо, будто долго училась говорить то, что хочет услышать собеседник. Правда, не все уроки этой науки ты усвоила… — он оборвал себя на полуслове, следя за моей реакцией.
Провокатор! Думал, начну возмущаться? Не на ту напал. Я лишь вопросительно изогнула бровь, Брок как ни в чем не бывало продолжил:
— Скорее всего, ты дочь знатного горожанина, что не держала в руках топора и не вымешивала кадушку теста, но знает, как вышивать шелковыми лентами.
— Не знаю, — я тщательно замаскировала злорадство разочарованием и печалью.
— Значит, облегчить мне задачу не хочешь? — в голосе Брока сквозили вызов и азарт. Словно я стала для него ребусом, который он вознамерился разгадать во что бы то ни стало.
Языки костра танцевали сальсу под вечерним зеленоватым сиянием небес. Ухал вдалеке филин, шепталась с ветром листва. Звуки ночи подкрадывались, кружили, ещё не пугали, но настораживали.
Мне все больше становилось неуютно в этом чуждом мире. Посмотрела в звездную высь. То ли облака, то ли далекие твердыни местами закрывали её собою. Полная луна на небосводе, опоясанная розовым кольцом — еще одно напоминание, что здесь все не так, как на Земле.
Вопрос дракона остался без ответа. Впрочем, он его не особо и ждал. Поднявшись, потянулся и широко зевнул. А потом достал из-под елки охапку лапника и начал готовить себе лежанку, причем исключительно на одну персону. Затем Брок и вовсе демонстративно завалился спать.
Я сидела, задумчиво глядя на огонь. Глаза буквально слипались. Но я все же пересилила себя: надо было просушить вещи, что вторые сутки кисли у меня в поклаже. Не сказать, что время оказалось совсем уж не властно: водолазка успела не только высохнуть в форме сморщенного финика, но и основательно задубеть. Пришлось аккуратно ее распрямлять. И от джинсов шел характерный душок.
Развесила свои вещи на нижних ветках и поняла: хоть режь, а третью ночь на дереве я не проведу. Потому по примеру дракона соорудила из остатков лапника себе некое подобие ложа в паре метров от Брока.
— Хватит копошиться. Ложись давай, если сегодня у тебя нет желания изображать белку, — недовольным голосом отозвался дракон.
А я — то думала, он уже десятый сон видит, а оказалось — бдит. Легла на лапник: неудобным показался каждый сантиметр. В тело что-то впивалось, мешало, кололо. Повернулась на один бок. Потом на второй. На спину. И тут до слуха донесся вой.
