– Но если эти не убили, то родители точно убьют, – посочувствовал мне силуэт Петьки.
– Уже прошли те времена, когда родители могли бы меня убить, – пожал я плечами и нырнул на свое место под Курочкиным. – Наубивались уже.
Таким лихим пофигизмом я заработал уважительное молчание ребят. Я прекрасно понимал, что их распирает от любопытства, и жалел их, но еще больше, чем облегчить страдания мальчишек, мне хотелось просто побыть одному.
– Давайте как-нибудь потом поговорим, ребят, – предложил я, зная, что этого потом все равно не будет. – Спокойной ночи.
Отодвинув пакеты к стенке, я залез под одеяло и вместе с выдохом испустил облегченный стон. День этот длился как целая неделя. «А теория Барона о том, что новизна растягивает время, действительно работает», – довольно улыбнулся я сам себе. И хотя мне безумно хотелось спать, я всеми силами боролся со сном, пока не дождался хорового храпа. Тогда я сел и стал ощупывать содержимое пакетов. Завернутые в хрустящую тонкую бумагу, вещи грели мне пальцы, но я искал другое. Я и сам не знал, что ищу, и, когда наткнулся на небольшую коробку, не сразу понял, что это такое. Аккуратно достав ее, чтобы ненароком не повредить, я протянул руку к падающему через окно лунному свету и покрутил туда-сюда. На передней стороне было что-то изображено. Я прищурился.
– Да не может… – проговорил я вслух с округляющимися глазами.
Дрожащими пальцами я открыл коробочку и достал из нее содержимое. Никогда прежде я не держал в руках настоящего мобильника. Не веря глазам и пальцам, я гладил экран и клавиши, обнюхивал его со всех сторон и прикладывал к щеке, как младенца. Все было таким невообразимо маленьким и чудесным! Я опасался, что он вот-вот отрастит крылья и улетит в окно. Боясь что-то сломать, я нежно нажимал на кнопки, но экран оставался черным, и тогда я догадался, что каждый электрический прибор сперва стоит зарядить. К моему великому счастью, в коробочке оказалось и зарядное устройство. Я уже начал вспоминать, где в этой несчастной каморке видел розетку, но вовремя осознал, что привлеку слишком много ненужного внимания, и с тяжелым сердцем снова сложил все обратно.
Несмотря на усталость, в ту ночь я просыпался раз десять, проверял коробочку под подушкой и радовался, что скоро уже попаду домой, где смогу закрыться в комнате на ключ и спокойно предаться сладкому идолопоклонничеству. И, конечно же, я надеялся, что подарок этот сделан не просто так из перетекающей за края щедрости, а с целью связываться со мной почаще, чем раз в семь лет. И надежда эта так грела душу, что я не чувствовал ни промозглости комнатушки, ни скрипучего матраса, ни слишком узкой и короткой кровати, которые при иных обстоятельствах вполне могли бы напомнить мне ту самую неизбежно возникавшую тыкву.
