– Поэтому интердикты?
– Ага, с ними веселее. Я, знаешь ли, скучаю тут. А смотришь на них, – он показывает перевёрнутым большим пальцем вниз, как в Колизее – убей! – Караешь, милуешь. Хоть какое-то развлечение.
– Хорошенькое развлечение – играть людьми!
– Вы в своём мире тоже делаете это, когда призываете мой.
На моё недоумение отвечает снисходительно.
– Ваши авторы. На них не действуют мои интердикты. У них нет лицензии. Но они призывают миры. Кажется, у вас это называется творчеством, вдохновением. Но на самом деле авторы только подслушивают, то, что происходит в Призванных мирах. Подглядывают за их героями. И начинают с ними играть. Корёжа и извращая. Недавно мой мир тоже призвали.
– То есть, – кажется, мысль уловила верно, – в нашем мире кто-то начал писать книгу о твоём?
– Верно. И почти погубил его. Всё, что я смог, чтобы остановить автора, – затащить его сюда. Но это прорвало Охранный пузырь. И сюда стали попадать двоедушцы. Потом я понял: мир сам ищет того, кто его спасёт. Но двоедушцы были слабы. Рыдали, рвались домой. Туда я их и выпроваживал. Но ты… ты удивила меня. И ты спасёшь!
– Ничего себе! А ты уверен, что я похожа на спасительницу миров?
– Конечно, ты ведь сильфида.
– Это что ещё?
– Мы называем вас – дыхание мира. А если так, если он тобой дышит, значит, в тебе и спасение. На заре миров, когда я только стал Охранителем, небо пророчествовало о тебе. Мы ждали тебя.
– Но ведь полчаса назад я была двоедушицей, грешницей, достойной смерти? – напоминаю.
– Ты и сейчас она. И сильфида. Должна помочь.
– Но как? – От перспектив делается дурно, почти не могу дышать. Слова выходят, царапая гортань.
Он пожимает плечами и становится печальным, но говорит, тем не менее уверено:
– Ты должна переписать историю. Вернуть её к прежнему состоянию. И тогда вернёшься сама, в свой мир.
– Боюсь тебя разочаровать, но я не умею писать истории, – развожу руками.
– Умеешь. Написала же про котёнка.
Вздыхаю. Вот упрямец.
– То вышло случайно. И у меня нет лицензии.
Он смеётся.
– Теперь есть. С печатью Великого Охранителя. Держи.
И протягивает мне сияющий свиток.
Сглатываю.
– А если не смогу?
– Значит, навсегда останешься здесь, – буднично говорит он и встаёт. – Мне пора. Кто-то вновь нарушил интердикт. Тебе, кстати, тоже.
Он уходит, быстро уменьшаясь до точки. И путь его выстлан раздавленными прыгунами.
Всё вновь дрожит, и я опять лечу.
Земля внизу с овчинку. Ветер хлещет меня моим же криком.
Зажмуриваюсь, не хочу видеть, как превращусь в мокрое место.
