.
Валентина. А, вот и вы.
Помощник. Да.
Валентина. Я не слышала, как вы вошли.
Помощник. Вам удалось взглянуть на картину?
Валентина. Да, я ее осмотрела.
Пауза.
Это Матисс.
Ни один из них не двигается.
И это совершенно определенно не начало цикла.
Помощник. Что, простите?
Валентина. Ну, вы же сами говорили… Помните, вы заметили, что на переднем плане пусто… вы еще высказали предположение, что это могло быть началом чего-то. Например, цикла картин. Что позже он добавил женщину. Или скрипку. Но это не так, а как раз наоборот. Он убрал женщину. Он стремился освободиться от всего лишнего.
Помощник. А-а, вот оно что. Ну да. Это как раз совпадает с нашими научными результатами.
Валентина. Да, все правильно. Так что вы могли сэкономить деньги.
Помощник стоит, озадаченный ее тоном.
Помощник. Может, вы хотите еще раз на нее взглянуть?
Валентина. Нет. …Он сказал, что ему наконец-то не требовалось модели. Или даже красок. Он сам был там. Просто был там, в той комнате, и его присутствия было достаточно.
Помощник делает движение, словно собираясь поднять картину со стула.
Здесь ключ ко всему — это свет, пробивающийся сквозь ставни. Никто другой не умел этого делать. Так передавать рассеянный солнечный свет. Солнце было ему подвластно! Он говорил, это все благодаря ставням. Они были его волшебной палочкой.
Помощник. Да, я вижу, что вы имеете в виду.
Она поворачивается и смотрит на него.
Валентина. А вы, конечно, член партии?
Помощник. Что, простите?
Валентина. Вы в партии состоите? Вписываетесь в систему?
Помощник. А, вот вы о чем.
Валентина. Можете не отвечать. Я и так знаю. Вижу так же ясно, как если бы вы были картиной. (Она поднимает перед собой руку до уровня глаз и приглядывается к нему, словно оценивая). Да, вне всяких сомнений. Вы — вписываетесь.
Помощник. А как же иначе? При моей работе это совершенно необходимо. То есть, я хочу сказать, я и сам хотел. Чтобы добиться какого-то роста… И это полотно тоже сослужит мне хорошую службу!
Валентина. Ну, значит, Матисс поработал не зря. (Берет пальто). Мне пора. (Перед тем, как уйти, в задумчивости останавливается). Знаете, однажды он был на почте где-то в Пикардии, ждал звонка по телефону. Он взял со стола телеграфный бланк и начал автоматически рисовать женскую голову. И потом в течение всего разговора продолжал водить карандашом по бумаге. А когда, наконец, посмотрел на свой набросок, то оказалось, что он нарисовал портрет матери. Его рука двигалась автоматически, мозг даже не подключался. Позже он говорил, что этот рисунок оказался намного достовернее и прекраснее всего, что он когда-либо создавал усилием воли.
