Я сосчитала их в тринадцать лет, когда часто ездила этим маршрутом. Я была очень спортивной, в частности хорошей велосипедисткой. Вопреки тому, что мог подумать полковник, эти двадцать тысяч метров кручения педалей меня ничуть не устрашали. Подобное испытание физической выносливости стало просто первым этапом на стезе бойца, и я еще не знала, сколько трудностей я встречу на этом пути.
В Пуатье я поспешила в префектуру. Я почти не сомневалась, что оккупация Франции начнется с захвата центров управления. Где, как не в префектуре, поселиться штаб-квартире? Мне было хорошо знакомо это элегантно вытянутое здание XVI века, построенное целиком из белого камня. Сюда меня часто приглашали играть на фортепьяно во время приемов. Я влетела во двор как ураган, не остановившись ни у ворот, ни на контрольном пункте. Прислонив велосипед у крыльца, как будто у себя дома, я вскарабкалась по ступеньками и, не постучавшись, проникла в салон первого этажа. Когда я об этом вспоминаю, я не понимаю, как я решилась на подобное? Но в тот момент я не задавала себе вопросов. Уверенная в своем праве, я налетела на генерала, стоявшего разинув рот перед наглостью восемнадцатилетней девчонки.
Вы главный в этом районе? Я должна сказать, что вы плохо начинаете, вы не уважаете моего швейцарского гражданства.
Вместо того, чтобы меня выгнать, генерал попросил меня объясниться. Успокоившись, я протянула генералу мои документы. Как и двум предыдущим офицерам, я объяснила ему, что мы не стремимся противопоставить себя немцам, но просим принять во внимание нейтралитет нашей страны. Из восемнадцати обитателей нашего дома швейцарцами были только мама и я, все остальные были французы. Но я старалась не углубляться в детали. Сохранить надо было всю семью. Могу заверить, без намека на эгоизм, напротив, мной руководила навязчивая мысль, что вырванные таким образом крохи свободы помогут нам быть максимально полезными другим людям.
Он размышлял не больше тридцати секунд. В эти тридцать секунд я вместила молитву — мольбу. И получила просимое. Присев за стол, генерал заполнил и промокнул листок и, протянув его мне, сказал: «Можете радоваться». И правда, я была рада, горда и счастлива, что могу принести домой хорошую новость. Редко я крутила педали с такой скоростью по дороге из Пуатье в Бон.
В Вье Ложи я нашла майора, начавшего расставлять вещи. Чтение листочка вызвало у него гримасу, выражавшую смесь гнева и восхищения юной противницей, сумевшей выиграть у него партию. Затем он отдал приказы денщику. В результате немцы заняли одну комнату, как я хотела, а не две, как хотели они. Наша армия склонилась перед ними, но нам осталось другое оружие: решимость, хитрость, честь. Они только что доказали свою эффективность.
