После этой войны старый городок и стал превращаться в город. Все началось со строительства огромного ткацкого комбината. Налетели-накатили веселые строители, бывалые ребята и не менее бывалые девчата. Ворвались в почти деревенскую атмосферу городка, принесли с собой энергию и размах великих строек, новое понимание многих жизненных вопросов, непривычную по тем временам и в тех краях свободу нравов и боевито-романтические песни под гитару, тогда еще простую, не электрическую.
Городок стремительно рос и превращался в город по всем приметам. Проложили трамвайную линию и перестали по-деревенски здороваться с незнакомыми людьми. К улицам и переулкам добавилась первая асфальтированная магистраль с гордым названием «проспект». Построили новый клуб, переименовали кафе в ресторан и основали вытрезвитель.
Через несколько лет, когда первая очередь комбината была сдана, вольные перелетные птицы строители полетели в новые края — «строить и месть в сплошной лихорадке буден». А на смену им в новенькие ткацкие цеха пришли работники, точнее — в основном — работницы. Конечно, нечего было и думать, что эти кадры наберутся за счет малочисленного коренного населения. И потому в город хлынуло рабочее пополнение со стороны — девушки из окрестных и дальних деревень и поселков.
Город превращался в типичный, воспетый в известных песнях «текстильный городок», где «незамужние ткачихи составляют большинство». Строились новые очереди комбината. За ними развернулось жилищное строительство, появилось новое, впрочем довольно скоро ставшее привычным, название — «микрорайон». Бывший клуб реконструировали в огромный Дворец культуры, «пятачок» в горсаду расширили до большой танцплощадки и выстроили новый роддом.
Затем в городе открыли филиалы текстильного и технологического институтов. Прибыл профессорско-преподавательский состав. Ткачихи ринулись на штурм высшего образования. Штурм этот оказался нетрудным и успешным, но мало что изменил в жизни девушек. Разве что — по причинам загадочным — невесты с вузовским дипломом котировались у местных женихов гораздо ниже, чем с обычным школьным аттестатом зрелости. Кроме того, часть новоиспеченных молодых специалистов перешла из цехов в отделы. Но многие и с дипломами остались в цехах: заработок в отделах не тот.
Однако, так или иначе, интеллигентская прослойка в городе солидно укрепилась. К традиционной, испокон веков существующей учительской и медицинской интеллигенции добавилась техническая. Интеллектуальные потребности возросли, в город зачастили гастролеры всяческого толка. От симфонических оркестров до цыганских ансамблей, от молодых поэтов, с одинаковым подвыванием читавших разные стихи, до чтецов мыслей на расстоянии и прочих кудесников, демонстрировавших на глазах изумленной публики загадочные, доселе необъяснимые явления природы. Кстати, тяга к чудесному и стремление объяснить необъяснимое сплачивала все слои населения — и рабочий класс, и трудовую интеллигенцию. В городе был свой общепризнанный экстрасенс, два открыто гонимых, но тайно посещаемых знахаря, а число живых свидетелей явления летающих посудин примерно равнялось числу аналогичных очевидцев в любой другой цивилизованной местности страны.
