Это сильнее всего | страница 45
1943
Необыкновенный день
Дул ветер. Было темно и холодно.
Они стояли на трамвайной остановке возле Дворца культуры. И огни Дворца, казалось, погасли навсегда.
Послышался стук трамвая. Отец подал матери руку, потом притянул ее всю к себе и обнял. Тоня крикнула:
— Папа, пожалуйста, папа!
Отец оглянулся как-то растерянно и виновато. Он обнял дочь сильными руками, поднял, прижал лицо к своему, влажному от снега.
— Ну что, моя маленькая, что?
— Папа, я буду хорошая. Ты слышишь, папа? — прошептала она, задыхаясь от нежности и печали, от которой сжималось и болело горло.
Отец опустил Тоню на землю и сказал просто:
— Я знаю.
Трамвай остановился. Отец пропускал людей вперед, чтобы сесть последним, и, когда трамвай тронулся, он стоял на подножке с мешком за плечами и, откинув голову, улыбался и махал рукой. Тоня крикнула:
— Не надо, папа! Ты упадешь так.
Трамвай ушел. Они остались одни с матерью на пустой остановке. Дул холодный, жесткий ветер. Было холодно, тоскливо, одиноко; хотелось плакать.
Через час началась воздушная тревога. Били зенитки, и от залпов их дребезжали окна..
Мать сказала:
— Хорошо, что началась только сейчас, а то папе пришлось бы идти пешком. Ведь он так устал за день.
И Тоня сказала:
— Да, это очень хорошо.
Это было 12 октября 1941 года, когда отец Тони ушел с ополчением защищать Москву.
Мать поступила на завод, теперь там делали автоматы. Она работала с утра до ночи. Тоня вставала на рассвете и готовила завтрак. И вечером она не ложилась спать до тех пор, пока не приходила мать.
— Ты моя хозяюшка, — говорила мама.
— Почему ты работаешь две смены? Ты так похудела, мама!
— Я скучаю, Тоня! А когда я на папином заводе, мне не так тоскливо. А потом ведь это нужно, Тонечка.
В декабре Тоне исполнилось семнадцать лет. И первое письмо, которое получили они от отца, было адресовано Тоне. Отец поздравлял ее и писал, что очень гордится тем, что у него такая взрослая дочь. О себе написал только, что служит в артиллерии.
Однажды, когда Тоня сидела одна дома, к ней пришел Вовка Зайцев.
— Здорово! — сказал Вовка.
Он прошелся по комнате и грубо спросил:
— Что, холодно?
— А тебе какое дело? — сказала Тоня. Она не любила Зайцева и считала его хулиганом.
Потом Вовка подошел к двери и сказал:
— Извините за беспокойство. — И ушел, так и не сказав, зачем приходил.
А через несколько дней он пришел снова и принес с собой железную печь и трубы подмышкой. Вовка распоряжался так, словно он у себя дома устанавливал печь. И после, когда затопил печь и тяга оказалась хорошей, он сказал:
