С Ниной Кузьмичевой Мария Ивановна познакомилась к военкомате. У окна кассы, где выдают деньги по аттестатам, Мария Ивановна услышала, как молодая женщина, стоявшая впереди, назвала номер полевой почты — такой же, как и у ее сына.
Невольно Марию Ивановну потянуло к этой женщине, странно, неряшливо одетой, с нелюдимым взглядом, который так портил выражение красивого и еще совсем юного лица.
Но Кузьмичева вовсе не обрадовалась, узнав, что сын Снеговой служит вместе с ее мужем. Она невнятно пробормотала, что писем от мужа давно не получает, и хотела уйти.
Мария Ивановна не обратила внимания на нерасположение Кузьмичевой к разговорам и пошла проводить ее.
Идя рядом с упорно молчавшей женщиной, Мария Ивановна испытывала неловкость, но вместе с тем ей было очень приятно думать, что ее сын и муж Кузьмичевой находятся вместе, и она проникалась к ней теплым чувством близости.
Падал снег с дождем, дул порывистый ветер и возникло такое ощущение, словно кто-то беспрерывно встряхивает перед лицом мокрое, усыпанное снегом одеяло.
Мария Ивановна прежде носила хорошую беличью шубку, но теперь ходила в драповом пальто. Оно было не теплее армейской шинели. Мария Ивановна хотела чувствовать погоду так же, как и сын там, на фронте.
Сегодня она зябла на ветру, лицо у нее сморщилось и посинело.
Кузьмичева остановилась возле своего дома. Мария Ивановна продолжала рассказывать о том, как трудно в такую погоду на фронте — костров разводить нельзя: костры демаскируют. Кузьмичева была вынуждена пригласить ее к себе, иначе им пришлось бы еще долго стоять на улице.
Войдя в квартиру, Кузьмичева искала спички, бродила, спотыкаясь в темноте, роняя на пол какие-то вещи, и, когда она, наконец, зажгла лампу, Мария Ивановна увидела грязную комнату, кастрюльку, стоящую на стуле, высохшую картофельную кожуру на столе, трюмо, почему-то повернутое стеклом к стене.
Не раздеваясь, Кузьмичева начала растапливать печь. Словно для того, чтобы объяснить неженскую запущенность, она сказала:
— Ухожу чуть свет, возвращаюсь вечером. Да и не к чему красоту разводить, все равно одна.
Мария Ивановна, забыв, что она тут только гостья, взволновалась и принялась отчитывать Кузьмичеву. Но та слушала ее безучастно и с таким выражением равнодушия, что Мария Ивановна скоро замолчала и, видя, что хозяйка тяготится ее присутствием, посидев для приличия еще несколько минут, ушла. Простились они очень холодно.
Прошла неделя, а Мария Ивановна все вспоминала о новой знакомой. И не потому, что Кузьмичева ей понравилась, — она ей совсем не понравилась, — просто Мария Ивановна не могла оставаться равнодушной к человеку, который имеет хоть косвенное отношение к ее сыну.
