Из прихожей послышался шум, говор, через несколько секунд дверь в комнату открылась, и вошел Энгельс.
– Слава богу! – с облегчением и радостью воскликнула Женни. – Как хорошо, что вы пришли!
– Что тут происходит? – спросил, поздоровавшись, Энгельс. – В прихожей толпится половина кёльнского гарнизона…
– Идите в другую комнату, – заторопил Маркс. – Там тебе Женни все расскажет, а ко мне пригласите господ военных.
– Может быть, нужна моя помощь? – допытывался Энгельс. Он, видимо, уже почувствовал, что в происходящем есть и нечто смешное. – Как-никак я служил в пехотно-артиллерийском полку и получил там звание гвардии бомбардира.
– Нет, нет, нет, – Маркс легонько теснил к выходу жену и друга. – Пока я буду сражаться один. Вы же оба знаете, я люблю такие схватки. Ну а если придется туго, я вас позову.
Женни и Энгельс исчезли за дверью, а через некоторое время в комнату вошли незваные гости. Одному было уже, вероятно, под пятьдесят. Высокий, костистый, рыжеватый, он напоминал солдата из народных сказок. Второй гораздо моложе, темно-русый, статный, легкий. «Вероятно, мой ровесник», – подумал Маркс.
– Разрешите представиться: капрал шестнадцатого пехотного полка Альфред Блох, – отчеканил старший.
– Доктор Маркс, – кивнул головой хозяин.
– Сержант того же полка Герман Эбнер.
– Доктор Маркс… Прошу садиться, господа. – Унтер-офицеры сели на стулья около письменного стола, а хозяин обошел стол и опустился в свое кресло. – Вы хотели меня видеть? Я перед вами. Что вам угодно? Что угодно от меня шестнадцатому пехотному полку?
– Не столько всему полку, господин Маркс, сколько его восьмой роте, – мрачно сказал капрал.
– Восьмой роте? – с интересом переспросил Маркс.
– Да, восьмой, – решительно подтвердил сержант. – Мы имеем честь служить в этой роте под командованием капитана фон Уттенхофена.
– Уттенхофена? – опять переспросил Маркс с еще большим интересом.
– Капитана фон Уттенхофена, – поправил Блох, явно задетый тем, что его командира назвали так просто, только по фамилии. – Разве вы его не знаете?
– Может быть, где-то и встречал, но, признаться, не могу вспомнить. – Маркс развел руками.
– Вот как! – возмущенно воскликнул Эбнер. – Даже не знаете человека, а клевещете на него.
– О, разговор становится серьезным! – Маркс поплотнее уселся в кресле, словно занял более надежную позицию.
Капрал расстегнул на груди мундир и достал из внутреннего кармана две газеты – одну уже довольно потертую, другую совсем свежую. Это была «Новая Рейнская».
