Володька с Анной переглянулись (в который раз за последние десять минут) и, пожав плечами, не иначе, испугавшись моего разгневанного вида, потянулись за брускеттой.
— То-то же. — Удовлетворенно хмыкнув, я пододвинула им тарелку, не забыв уложить на нее еще один бутерброд. — Будете себя хорошо вести — я, возможно, сподоблюсь и приготовлю пиццу по Агатиному рецепту. Захочешь, и тебя научу, — великодушно предложила я Анне.
— Вот еще! — возмущенно фыркнула та. — Чтобы я кашеварила! — От негодования у девицы задергался глаз и едва не отвалились накладные ресницы.
— Эх, девонька. — Я сделала вид, будто расстроилась. — Молодая ты пока еще… Зеленая… Многого не понимаешь…
— Да-да, — перебила меня собеседница. — Путь к сердцу мужчины… Слышали, слышали. Только у меня для вас, уважаемая тетя, пренеприятнейшая новость — чушь все это собачья! Путь к сердцу мужчины лежит через совсем другой орган! Что, собственно, подтверждается здесь присутствующими. Заметьте, в этой комнате только одна женщина сумела устроить свое личное счастье. И это совсем не та, которая умеет готовить. Ни на какие мысли не наводит, нет?
— А с чего ты, собственно говоря, решила… — начала было я, но осеклась и только рукой махнула. Действительно, кого я пытаюсь обмануть? Так ли мне пригодились мои кулинарные таланты и навыки хорошей хозяйки? Впрочем, прекрасное знание «Камасутры» тоже не сильно помогло.
Арамова, решив, что ударили по больному месту, захотела меня добить.
— С чего я решила, что у тебя никого нет? Так это же очевидно! Признаки недотраха видны невооруженным глазом!
Я закашлялась, едва не подавившись соком — надо же, а ведь выглядела барышня вполне себе интеллигентно.
— Да и вообще. — Довольная произведенным впечатлением, девица откинулась на спинку стула и грациозно закинула ногу на ногу. — Стала бы баба, находящаяся в счастливых отношениях, по заграницам скакать, изображая из себя Мату Хари. Готовила бы сейчас свои пиццы да брускетты с любовью и томатами.
— Твоя правда. — Мои глаза метали молнии, а легкие наполнились воздухом, я готовилась дать отпор. Успей я реализовать задуманное, мою собеседницу снесло бы звуковой волной — иногда в споре эффективнее использовать напористость и голосистость, а не красноречие. Но уже через секунду стало не до разборок — мой чуткий слух уловил снаружи шум непонятного происхождения. В мгновение ока я собралась, мобилизовав свои ресурсы на решение иной, более актуальной на данный момент задачи. Нервы натянулись, как струна, рука сама потянулась к кобуре — туда, где уже покоилось оружие, первым делом по прибытии извлеченное мною из тайника.
