— Вот это я понимаю! — саркастически молвил недавний криминальный авторитет, но по другим скрытым интонациям его голоса несложно было догадаться, что Лавр на грани. Того и гляди, взорвется. — Зрелище!
Никакой реакции со стороны Санчо не последовало и на этот раз.
— Слышь, ты, Жак Ив Кусто! — Переполнявшие Лаврикова эмоции выплеснулись-таки через край. — Кажется, кто-то обещал к Кекшиеву сходить. Напролом.
Это был упрек в профессиональной некомпетенции, и Мошкин не выдержал.
— Кажется, кто-то велел мне заткнуться, — напомнил Александр. — Я и заткнулся.
— Хорошо. — Федор Павлович вернулся в глубину кабинета и замер возле кресла, в котором расположился Санчо. Руки депутата привычно нырнули в карманы брюк. — Прости.
Извинений оппонент не принял. В привычной для него манере. Не удосужившись вступить с Лавром в полемику, Мошкин презрительно поджал губы, а затем для пущей убедительности свернул еще на правой руке кукиш и гордо выставил его в направлении шефа. Лавриков невольно отшатнулся.
— Так, да?.. — буркнул он. — А если я тебе признаюсь, что случилось — там, в больнице, сходишь?
Александр задумался, воздев очи к высокому потолку. Вроде как прикидывал, стоит ли идти из-за такой мелочи на сделку с собственной совестью. Лавриков на удивление покорно ожидал решения своего помощника. Наконец Санчо завершил недолгий мыслительный процесс и согласно кивнул. Дескать, выкладывай.
— А случилось, Санчо, то, — Федор Павлович продолжал взирать на него сверху вниз, — что со мной никогда не случалось. Ясно? — Он устало взмахнул рукой. — Ступай теперь к прокурорскому. Детали — потом.
— Нет, так не пойдет. — Мошкин отлепил затылок от подголовника кресла и подался корпусом вперед. — С тобой все случалось. А без деталей я сейчас снова приму обет молчания.
— Можешь и ужин принять… — машинально съязвил Лавриков.
Подсознательно он уже понимал, что отвертеться от упрямого соратника вряд ли удастся. Не тот человек Мошкин, который мог бы удовлетвориться брошенным полунамеком. Этому всю подноготную подавай. В деталях и желательно красочно.
Александр, сидевший до этого к собеседнику вполоборота, развернулся на крутящемся кресле и призывно уставился в глаза народному избраннику.
— Ну? — подбодрил он Лаврикова.
Федор Павлович недовольно поморщился и, как показалось Мошкину, несколько смущенно перебазировался к окну. Пальцы рук, выскользнувших из карманов, заняли себя тем, что стали нервно перебирать белоснежные горизонтальные планки жалюзи. На обозрение Санчо был предоставлен только затылок начинающего политического деятеля.
