Вскоре Кирсанов достиг старой, неогороженной границы кладбища. Высокий откос круто спускался вниз к ручью, заросшему кустарником, за которым уже просматривались едва ли не налепленные друг на друга ветхие домишки с палисадниками. Создавалось впечатление, что там, за ручьем, находилась не столица России Москва, а какой-то Богом забытый кусочек провинции… Но Ивану сейчас было не до этих философских размышлений. Он прекрасно понимал, что лучшей возможности для побега, чем в эту минуту, ему просто не представится.
Ежесекундно рискуя упасть и свернуть себе шею, Кирсанов стремительно сбежал вниз по смертельно опасному откосу. Остановился только тогда, когда достиг заветного ручья. Перебазировался в густой кустарник, способный полностью скрыть человека от нежелательных взоров с той или с другой стороны, и, тяжело дыша, выудил из кармана легкой курточки мобильный телефон. Пальцы Ивана слегка подрагивали. От волнения или от пережитого только что потрясения, связанного с захоронением отца. А может, просто от усталости.
Вызываемый абонент ответил не сразу. Но наконец в трубке что-то щелкнуло и длинные гудки были прерваны.
— Теть Лиз… — Ему потребовалось недюжинное самообладание, чтобы заставить свой голос звучать спокойно и уверенно. Незачем волновать домработницу без видимых причин. — Я сейчас на кладбище… Да, у папы… Все нормально, меня охраняют. Ты когда домой? Нет, конечно. Зачем? Конечно, оставайся с мамой. Ты ей нужнее… Да найду я еду, — небрежно откликнулся он на новые наставления со стороны Лизы. — И деньги у меня русские есть, снял по карточке через банкомат… В общем, ты не волнуйся, пока.
Кирсанов отключил связь. Затем подумал какое-то непродолжительное время и вовсе заблокировал телефон. Жалобно пискнув, будто оказывая предсмертное сопротивление, дисплей трубки погас. Иван поднял голову и огляделся. На этот раз уже не так нервозно, как прежде. К пареньку вернулась его былая уверенность.
Вяленькое движение воды в ручейке возле самых ног заставило Ивана присесть. Внимательно всмотревшись в поверхность воды, он заметил, что та подернута пятном пленки какого-то нефтепродукта. Оно красочно переливалось под солнечными лучами сине-красными бликами. Кирсанов не удержался и дотронулся пальцем до этого радужного масляного блеска. Тут же в испуге отдернул руку, будто его ужалили. Сорвал стебли попавшейся под руку травы и энергично вытер ими испачканный чем-то бурым палец. На лице мальчика отразилась брезгливость.
