Хартман перевернулся на живот и умелым брассом поплыл к противоположному краю бассейна. Гости его уже не интересовали. С ними Франц попрощался без всяких этических условностей. Мякинец и Виннер переглянулись между собой.
— Акула, — уважительно протянул Юрий, имея в виду удаляющегося Хартмана. — А башка варит… Что это за Всемирная торговая организация?
— ВТО, — коротко ответила Ангелина.
— Похоже на театральное общество.
Виннер криво усмехнулась.
— Да, с театром много схожего… — буркнула она себе под нос и отошла от бассейна. — С драматическим… Когда поднимается занавес…
Она двинулась по тропинке в сторону высотного строения с твердым намерением немедленно покинуть временную резиденцию господина Хартмана. Ее ждали дела поважнее. Мякинец не успел залпом осушить свой бокал с кроваво-красным напитком, как женщина уже скрылась из вида. В этом у нее было много общего с потусторонними силами. В чем Мякинец не раз имел возможность убедиться. Юрий оглянулся по сторонам, пожал плечами и тоже поднялся с парусинового кресла.
Первые солнечные лучи беспощадно врезались в невысокий и не слишком густой слой тумана, стелющегося внизу. Натянув старые, местами потертые джинсы и на ходу застегивая ремень, Федечка подошел к раскрытому окну и замер, с удовольствием созерцая открывшуюся его взору картину.
Иван, опираясь на одну руку, приподнялся и заспанно огляделся по сторонам. Почти в самую последнюю очередь заметил и стоящего у окна Розгина.
— Привет. — Федечка улыбнулся ему, как старому доброму знакомому, с которым они уже знали друг друга бог знает сколько лет. — Я тебя разбудил?
— Нет, я сам проснулся, — прозвучало в ответ. — Доброе утро.
— Доброе, — с ходу согласился Розгин и вновь перевел восхищенный взгляд за окно. — И денек классным должен быть.
— Я все вспомнил… — тихо произнес Кирсанов, и в его голосе появились детские плаксивые нотки. — Все, что вчера было, — это правда, ведь так? Это не противный сон, который мне снится каждую ночь?
— Нет, это правда…
Объяснить двенадцатилетнему мальчику с точки зрения логики все случившееся — задачка не из простых. Прекрасно понимал это и Розгин, немного более умудренный жизнью, чем его младший товарищ. Но все же он попытался в силу своих возможностей и способностей. Маневрируя между разбросанными по полу шмотками, он вернулся к кровати и присел на нее рядом с Иваном.
— Вань, только давай по новой не будем переживать, — подал он дельный совет мальчугану. — Ты уже пережил… Ты уже живешь дальше… Я, например, сам без отца семнадцать лет рос. И ничего. Даже полезно. Без крыши, без опеки. Швырнули в море. Выплывешь — хорошо. Нет — извините, никто не виноват, кроме теории естественного отбора… А последние пять лет — и без матери. Так что рядом с тобой — классический сирота, полный сил и оптимизма… — Федечка улыбнулся и с удовольствием отметил, что его речь не осталась безрезультатной. Лоб Кирсанова разгладился, плакать ему расхотелось. Уже прогресс. — Писать хочешь?
