— Кто ж себе такое позволить мог? — спросил Лавриков после длинной, почти театральной паузы.
— Общеполитическая тенденция, Федор Павлович, — с умным видом продекламировал Ессентуки. — Не только ж министров за жопы трясти. Надо и для нашего брата устроить публичную порку. И не с подбросом Хомута замели, а с солидными… этими… — здоровяк поскреб пальцами свою бородку, — аргументами на пожизненное. В лучшем случае. Если в камере чего похуже не случится.
— He верится даже… — Лавр был сильно озадачен. — Чтобы Хомута?.. Дурак!.. Он, значит, попался. А мне?.. — Депутат вновь уставился на скуластое лицо своего визави, прекрасно осознавая, что сюрпризы и новости на этом еще не завершились.
— А тебе надо с ладошечки господина бывшего прокурора Кекшиева прикормить и пригладить так, чтобы он все свои старые связи торчком поставил. — Слова Ессентуки оправдали самые худшие ожидания и прогнозы. — Исчезнет Хомут — по всему Уралу и дальше резня пойдет. Ядерная реакция, Лавр. Цепная. На то и расчет.
Обострившаяся до предела ситуация заставила Лаврикова, нервно погасившего первую папиросу, тут же прикурить новую. Он, правда, успел подумать, что стоило бы заменить крепкий «Беломор» на нечто более легкое, но вставать и идти на второй этаж за сигаретами не хотелось.
— Да какие у этого Кекшиева связи? — Лавр не желал оставлять попытки переубедить собеседника, хотя понимал, что от Ессентуки и его мнения здесь мало что зависит. — Его ж выгнали по собственному.
— Ну, елки, Лавр!.. — Тот даже хлопнул себя с досады раскрытой ладонью по отставленному колену. — Есть деньги — есть связи. А деньги будут охренительные. Принципиальный же момент. Или мы ложимся под кремлевские стены, или поодаль остаемся, как прежде.
Лавриков зло усмехнулся.
— Идеолог Ессентуки! — с иронией охарактеризовал он бывшего соратника.
— А чего? — заносчиво вскинулся тот. — На ваш корпус посмотришь — такие дятлы идеологами становятся, такие интервью раздают — мороз по коже!.. Но я не претендую, хотя и мог бы, — уже более скромно добавил он. — Мое дело курьерское. Донес до тебя весть, и — восвояси. Насчет финансов с Касатиком решите. И — все… — Ессентуки неторопливо поднялся с кресла, одернул на себе модный пиджак и заложил в рот сигарету. — Спасибо за морс из красной смородины. Поеду я, Лавр. Приятно было повидаться с бывшим шефом.
— А уж как мне приятно…
Ессентуки на прощание решил слегка приободрить бывшего босса, но в несколько необычной, свойственной лишь ему манере. Он остановился за спиной Лавра.
