— Вкуснотища!
Я снова поднял бокал:
— За бессмертие Третьего Рейха!
— За счастье евреев, — добавил Дитер.
Мы снова чокнулись. В окна кабинета струился яркий солнечный свет. Под музыку виол, скрипок и виолончелей мы вновь осушили и вновь наполнили бокалы. Дитер приподнял крышку с одного из судков на столе и втянул носом дразнящий аромат.
— За нас, старина, — провозгласил я очередной тост.
— За нас, — сказал Дитер, возвращая крышку на место.
Он осушил свой бокал и принялся поочередно заглядывать в остальные судки.
— Я завидую тебе, Макс. Ты пребываешь вдали от фронта и от Берлина.
— Я заслужил это, — ответил я.
— Я тоже, однако мне не предложили такой пост.
— Но тебе же всегда нравилось на фронте. Ты любишь острые ощущения.
— Временами, — согласился Дитер. — И все-таки здесь благодать: ни тебе свиста пуль, который слышишь даже сквозь сон, ни соглядатаев, которые следуют за тобой по пятам, фиксируя каждый твой жест, каждое сказанное тобой слово, чтобы потом настрочить на тебя донос.
— Порой здесь невозможно дышать от вони, — заметил я, ввинчивая штопор в пробку. — Марта постоянно жалуется.
— Я вижу, ты обзавелся хорошенькой еврейкой, — сказал Дитер, принимаясь за паштет.
Мы оба посмотрели на девушку. Она неподвижно сидела на полу в углу кабинета, обхватав руками колени. Платка на голове у нее не было, ее коротко остриженные волосы казались совершенно белыми. Она смотрела прямо перед собой на окно, за которым сгущались тучи.
— Поразительно красивое лицо, — сказал Дитер. — Даже теперь.
— Да.
— А Марта не…
— Я не разрешаю Марте заходить в мой кабинет.
— Жены всегда находят, к чему придраться, — проговорил Дитер, кладя на тарелку несколько ломтиков жареного мяса.
— Увы, это так.
— Руди пришлось избавиться от своей любовницы-еврейки, — вздохнул Дитер, поливая мясо соусом.
— Что ты говоришь?!
— Да, и от сына, которого она с ним прижила.
— Когда? — спросил я, невольно придвигаясь к нему.
— В прошлом месяце.
— Почему ты мне не рассказал об этом?
— Я думал, ты знаешь, — пожал плечами Дитер.
— Он отправил ее в газовую камеру?
— Возможно, просто пристрелил, — ответил Дитер, самозабвенно жуя. — Право, не знаю. Если хочешь, я могу спросить.
— Значит, слухи подтвердились, — проговорил я. (Дитер кивнул.) — Должно быть, их засек Филин.
— А если не он, так Белокурая Бестия, — предположил Дитер. — Гусь просто отменный.
— Зажарен как раз в меру, — согласился я. — Именно так, как я люблю.
— Как ты собираешься поступить с этой девушкой?
