— Да, коньяк нужно смаковать, — согласился я.
— Ваша супруга знает, что я не равнодушен к спиртному, — продолжал он, — и всегда припасает для меня бутылочку.
— Она всегда радуется вашему приходу. Для нас это большая честь.
— Она — замечательная женщина, фон Вальтер.
— Спасибо.
— Великолепная кулинарка. Радушная хозяйка. Верная жена.
— Да, она хорошая жена.
В гостиную вошли остальные гости и расположились вокруг столика с десертом.
— Что это? — спросила одна из девиц в черном облегающем платье.
— Крюшон, — ответила Марта.
— Нет, я имела в виду музыку.
— Седьмая Симфония Бетховена, — отозвался кто-то из гостей.
— Часть вторая, — добавил другой.
— Вы уверены, что это не Моцарт? — спросила девица под всеобщий хохот.
— Попробуйте штрудель, — обратилась к гостям Марта.
Она раздала всем тарелочки со сладким и сразу же последовало звяканье серебра о фарфор; голоса гостей сливались со звуками музыки. Один из молодых офицеров наклонился к Марте и что-то сказал ей. Она зарделась, быстро посмотрев в мою сторону, но улыбнулась. Молодой человек поцеловал ей руку, она засмеялась и легонько оттолкнула его. Он улыбнулся ей и стал пить шампанское. Марта встала и, взяв графин, подошла к нам с Адольфом.
— Вы должны быть на седьмом небе от счастья, — говорил Адольф. — Вы достигли высокого служебного положения. Великолепно устроили личную жизнь, у вас прекрасная семья. Дом.
— А также работа, — добавил я.
— Ну, это само собой разумеется, — согласился он.
— Может быть, подать вам кофе к коньяку? — спросила Марта.
Адольф одарил ее улыбкой, но от кофе отказался. Молодой человек, только что расточавший комплименты Марте, теперь увивался вокруг девицы в черном облегающем платье. Ее жених, не спускавший глаз со своей избранницы, направился к ним из другого конца гостиной и сел на кушетку между ними. Молодой офицер захохотал и хлопнул своего коллегу по плечу.
— Главную радость я черпаю все-таки в своей работе, — заметил я.
— Разумеется, — согласился Адольф. — Имея на своем счету миллионы еврейских жизней, я испытываю такое глубокое удовлетворение, что хоть сейчас готов прыгнуть в могилу.
— Я отлично вас понимаю, — сказал я, принимая из рук Марты кофе и десерт. — Работа облагораживает нас.
— Порой я ощущаю себя самим Господом Богом, — продолжал разглагольствовать Адольф, подавшись всем корпусом вперед. Его лицо неожиданно приняло сосредоточенное выражение. — Бог не может быть таким хлюпиком, каким изображает его Библия, не правда ли?
