— Freiheit[1], — сказал я.
И снова она не шелохнулась. Я откупорил третью бутылку шампанского, надеясь, что это придаст ей смелости, и светлая пенистая жидкость потекла по моим рукам и запястьям. Ее бокал оставался нетронутым. Я взял его и поднес ей ко рту. Она отпила немного и поставила бокал на стол. Я пил прямо из бутылки.
— Du. Freiheit[2], — сказал я, одной рукой указывая на пистолет, а другой поднося бутылку ко рту.
Она по-прежнему не двинулась с места.
— Freiheit. Freiheit.
Я потянул на себя затвор и сунул пистолет ей в руку.
— Du. Freiheit.
Я ткнул пальцем в приколотый на груди слева серебряный орден, полученный за ранение, давая ей понять, что мне совсем не страшно. Она посмотрела на серебряный овал с изображением металлического шлема на фоне двух скрещенных мечей. С помощью жестов я объяснил ей, куда нужно стрелять — рядом с этим орденом. Я сделал глубокий вдох, расправил плечи, посмотрел на нее и кивнул. Дым от тлеющих в пепельнице окурков поднимался вверх. Видя, что она не собирается стрелять, я схватил ее за руку и заставил встать. Я вложил пистолет ей в руку и сомкнул ее обмякшие пальцы вокруг рукоятки.
— Du. Freiheit, — повторил я.
Я приставил дуло зажатого в ее руке пистолета к своей груди.
— Feuer![3]
Девушка несколько сморгнула и посмотрела на пистолет. Потом на меня, потом снова на пистолет. Она нахмурила брови.
— Ja, — сказал я, вскинув голову и отпустив ее руку. — Freiheit.
Ее рука беспомощно повисла.
— Nein, nein! — воскликнул я. — Feuer.
Пистолет с грохотом упал на пол между нами. Она не понимала меня, а я в то время не мог изъясняться ни на одном языке, кроме немецкого. Я в очередной раз попытался объяснить ей, что от нее требуется, но бесполезно.
— Нет, нет, — сказал я. — Вы меня не поняли. Я же говорю, что не помню ее имени.
— Как я могу помочь вам разыскать эту женщину, если вы не знаете даже ее имени? — ответила сотрудница Красного Креста, наморщив лоб.
— Она — автор этой книги, — сказал я, выкладывая книгу на стол.
Женщина взяла в руки книгу, раскрыла ее. Я обвел глазами помещение, забитое до отказа толкающимися в длинных очередях заплаканными, оборванными людьми. Некоторые из беженцев сидели на истрепанных тюках, но у большинства не было никакого имущества. Какая-то женщина с громким воплем повалилась на пол, вызвав сумятицу в очереди. Двое сотрудников вскочили со своих мест и кинулись к несчастной. Беженцы с ужасом смотрели на нее. В окна хлестал дождь.
