Ну что ты будешь делать?! Варвар! Варвар! Бык безмозглый! Животное! Вытирать испачканные жиром и кровью пальцы о волосы прислуживающей тебе девушки-служанки, другой рукой щупать вторую служанку и при этом громко чавкать и трещать хрящами молодого поросёнка, зажаренного на вертеле, рыгая довольно и шаркая ногами под столом. Кто ж так ест, свинья?! Кто вино пьёт так, что половина на грудь выливается, пачкая дорогой кружевной с парчой, бархатом, расшитый золотом камзол?! О Господь ты наш всемилостивый, дай мне сил и выдержки дожить до того момента, когда это существо завалится спать. Тогда я все извилины ему заново нарисую!..
И после того, как эта свинья просы?пала на себя полбанки приправ, после этого не мыться несколько месяцев?! Помогите!!!
Ну вот, я так и думал… Первый же день на троне мы завершим развлечениями сразу с тремя служанками… Хоть бы сапоги снял. Скотина… Так нет же.
Ого. О… Ого! Гм… А в чём-то он… пожалуй, неплох. Даже я, по долгу службы и работы сменивший не один десяток судеб и подвластных им женщин, не могу вспомнить, чтобы когда-либо вытворял такое. Ну да ладно… Я деликатно отворачиваюсь и затыкаю уши, чтобы не слышать вопли наслаждения. Но твоим воспитанием я займусь! Мне только нужно, чтобы ты уснул, наконец!
Третий день
Здравствуй, дневник… Хм… Сколько уже лет подряд я начинаю этим обращением каждый день, когда, сменив судьбу, в очередной раз исполняю чьё-то поручение? До этого как-то не замечал, а вот сегодня вдруг заметил. Пересмотрел записи предыдущих дел и с ужасом понял, что для меня эта фраза стала сродни заклинанию, краткой молитвой, без которой нельзя приступать к выполнению чего-либо. Да… Пора менять и себя тоже. В следующий раз я эту фразу уже не напишу. Придумаю какую-нибудь другую. Да и тем более это же дневник — существо неодушевлённое. Чего с ним здороваться?
М-да… Не думал я, что этот варвар настолько силён. Полночи жрал в три горла, полночи валял трёх крепких девок, а едва забрезжил рассвет, сразу вскочил, свистнул десяток наёмников потрезвее и побежал проверять настроение в гарнизоне. Силён мужик… И чувство долга развито. Едва узнал, что слуха правдивы и что гарнизону задолжали выплату жалованья, недолго думая, приказал повесить казначея и тех советников, кто отвечал за обеспечение армии и ведал финансовыми делами, а их дома разграбить и отдать солдатам под казармы. Означенные советники сдаваться не пожелали, выставили охрану, а казначей попытался даже перекупить верность двух командиров. Перекупил… Уги, довольный, что нашлось с кем подраться, половину охраны стоптал, советников за сопротивление кинул в колодец городской канализации, командиров, польстившихся на звон монет, собственноручно лишил рук-ног и отправил на задний двор Дворца вместо чучел для тренировки лучников и арбалетчиков.
