– Ааа…
– Слушай, давай прекратим разговоры о фундаментальных законах вселенского устройства, я всё равно не смогу тебе объяснить и половины, так как ты просто не знаешь, да и не способен понять, большую часть необходимых слов и определений, а в человеческих языках, увы, просто нет подходящих терминов.
– Эм… Простите…
– Ты неисправим. – Я покачал головой. – Ну так что, всадник ты мой апокалипсиса, на сотрудничество согласен?
– Да.
– Вот и отлично. – Я с улыбкой встал и потянулся. – Засиделся я тут у тебя, мне просыпаться уже давно пора, девушек кормить, а я тут сижу с каким-то парнем подозрительной наружности, в ещё более подозрительном вагоне, едущим непонятно где… Короче бывай. – Синдзи, глядя на меня, хохотнул.
– Мисато же двадцать девять лет. – С улыбкой, заметил парень.
– И что с того? Ты хоть знаешь сколько мне лет? Для меня, что Мисато, что Фуюцуки, что наш учитель обществознания, все такие дети…
– Эээ…
– Вот, то-то же! – Я веско поднял указательный палец вверх и хитро подмигнув Сину, растаял облаком тьмы, выходя из внутреннего мира.
Проснувшись, я некоторое время наслаждался утренней тишиной, глядя в потолок. За окном царила предрассветная темнота, а через открытую форточку в комнату проникал прохладный ветерок.
Получилось неплохо. Конечно до полного слияния ещё далеко, но даже так, проблем с синхронизацией у меня уже не возникнет. Ладно, пора вставать.
Поднявшись, я заправил футон и взяв одежду, направился в ванну. Быстро приняв душ, стараясь при этом не шуметь, я пошёл на кухню, но дойдя до гостиной остановился.
Аянами сидела на диване и путалась в бинтах, сосредоточенно пытаясь перевязать себя одной рукой. У неё это получалось, но очень медленно и с явным трудом, однако девочка терпела. Было видно, что делает она это уже не первый раз.
– Ну и что ты делаешь? – Спросил я, остановившись в дверном проёме и глядя на девушку. Рей замерла и поняла на меня взгляд своего рубинового глаза.
– Провожу перевязку.
– Эх… – Я устало вздохнул и с грустной улыбкой направился к Рей. – Иди сюда, чудо ты моё. – И сев рядом с удивившимся, но почти никак это не проявившим, «чудом», я аккуратно взял руку Рей и начал разматывать старые бинты, девочка не сопротивлялась.
Всю процедуру перевязки, Рей завороженно смотрела на мои руки или в мои глаза, когда я перематывал её голову, но молчала. Бинты и пластырь находились у неё в школьном ранце, и занимали довольно весомую часть объёма, портфель стоял ту же, рядом с диваном. Завязав последний узелок, я сам посмотрел ей в глаза.
