, но при этом страдают отклонением в развитии, в том числе аутизмом, называют . Во всем мире описано около 50 . Один из них научился читать раньше, чем ходить. У него была непропорционально большая голова, отсутствовало мозолистое тело, соединяющее правое и левое полушария, и мозжечка тоже не было. Ему поставили диагноз «умственная отсталость», но при этом он обладал уникальной памятью. Он мог одновременно прочесть две страницы, каждую страницу одним глазом, и точно все запомнить. Навсегда. В итоге он мог пересказать 12 000 книг. Киносценарист Бэрри был настолько поражен его способностями, что написал сценарий фильма «Человек дождя». Настоящее имя этого уникального человека – Ким Пик.
В доме, где я выросла, из окна на кухне было видно дерево, где обычно галдели разноперые птицы. Это дерево помогло мне научиться различать снегиря, синицу, воробья и сойку. Особенно хорошо я запомнила сойку, потому что у нее красивые синие перья на крыльях. К тому же о сойке часто вспоминают при обсуждении памяти. Она прячет еду на зиму в сотнях мест – в ветках, под корнями деревьев и в многочисленных расселинах и трещинах. Эта птица не обладает особым умом, но наблюдения показали, что она запоминает места расположения нескольких сотен своих мини-запасов.
Когда мы учились в начальной школе, то думали, что самые умные в классе – это те, кто помнит наибольшее количество столиц мира. Правда заключается в том, что вы способны вызубрить очень много, но никогда не сможете до ума. Ум у Г.М. был абсолютно нормальным, несмотря на почти полное отсутствие памяти. Ким Пик мог за час прочитать толстую книгу и запомнить всё до буквы, но не мог застегнуть пуговицы рубашки.
Помнить носом
«И тотчас же, удрученный унылым днем и перспективой печального завтра, я машинально поднес к своим губам ложечку чаю, в котором намочил кусочек . Но в то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул, пораженный необыкновенностью происходящего во мне. Сладостное ощущение широкой волной разлилось по мне, казалось, без всякой причины. <…> Я чувствовал, что она была связана со вкусом чая и пирожного, но она безмерно превосходила его, она должна была быть иной природы. <…>
Достигнет ли до поверхности моего ясного сознания это воспоминание, это канувшее в прошлое мгновение, которое только что было разбужено, приведено в движение, возмущено в самой глубине моего существа притяжением торжественного мгновения? Не знаю. Теперь я больше ничего не чувствую, оно остановилось, может быть, вновь опустилось в глубину; кто знает, вынырнет ли оно когда-нибудь из тьмы, в которую оно погружено? Десять раз мне приходится возобновлять свою попытку, наклоняться над ним. <…>
