Я использовал свое единственное оружие — принялся канючить.
— Ты сам заставил меня уйти из водного спорта, чтобы сосредоточиться на оценках. Я сделал это. Ты заставил меня подать документы в Колумбийский университет и лезть из кожи вон, чтобы получить рекомендательное письмо. Я и это сделал. Все, что у меня осталось, — наша рок-группа и наше первое настоящее выступление. И все, о чем я прошу, — не лишай меня этого, последнего, хорошо?
Он подождал, как ждут, когда уличный клоун закончит кривляться и даст пройти, потом тихо спросил:
— Ты закончил?
— Да.
— Хорошо. Мама отведет тебя завтра на примерку смокинга.
Его рука опустилась в карман, и он протянул мне стодолларовую купюру:
— Мне кажется, будет правильно, если после этого в знак признательности ты пригласишь ее на ужин.
— Оставь себе, — огрызнулся я, — у меня есть собственные деньги.
— Да, разумеется, — сказал он с улыбкой и пошел поднимать ключи от машины, брошенные мной. Я так и остался стоять.
* * *
Я вышел в холл и нажал кнопку вызова лифта. Да ну к черту эти документы, пусть сам копирует!
Через пару этажей лифт остановился, и внутрь вошла высокая элегантная женщина в костюме и с легким портфелем в руке. Она негромко разговаривала по мобильному телефону. Ей было слегка за пятьдесят, волосы каштановые, заколотые сзади так, что открывалась тонкая шея без единой морщины, лебединая шея. Я не сразу понял, что стою рядом с самой Валери Стэтхэм, одним из партнеров фирмы, — той самой Валери Стэтхэм, которая, возможно, напишет мне рекомендательное письмо в приемную комиссию Колумбийского университета.
Однажды, несколько недель назад, я проходил мимо ее углового офиса и мельком взглянул на Манхэттен. Вид на Манхэттен, как известно, есть лишь у избранных. Тех, кто занимается наиболее высокими достижениями человечества.
Она, должно быть, тоже узнала меня, потому что, закончив телефонный разговор, обернулась и оглядела меня с головы до ног.
— Ты сын Фила Стормейра, так ведь?
— Да, — сказал я, — то есть да, мэм.
Я протянул ей руку для рукопожатия. Я понимал, что и лицо, и уши у меня все еще горят после ссоры с отцом.
— Перри.
Она пожала мне руку.
— Ты подрабатываешь здесь клерком?
— Да так, помогаю понемногу. Я еще учусь в школе.
— Заканчиваешь в этом году? Какие у тебя планы?
— Надеюсь, Колумбийский университет. Юриспруденция.
— Вот как? — Она приподняла одну бровь. — Ты всю жизнь мечтал об этом?
— Сколько себя помню.
— Хорошо. Я всегда говорю людям: если вы не мечтали об этом всю Жизнь, займитесь чем-нибудь другим.
