В критический момент у вас есть право на один телефонный звонок. Кому Вы позвоните?
Гриннелл колледж
Эффект неожиданности сработал мне на руку. По крайней мере, мне хватило времени выскочить из машины и броситься бежать к центру Пятой авеню, где меня чуть не сбил лимузин. Не останавливаясь, я мчался в направлении парка. Я даже не оглядывался, просто со всех ног бежал прочь — куда угодно, лишь бы Гоби не нашла меня там.
«Парк», — подумал я. В парке безопасно. Там деревья, камни, горки, вода, никаких преимуществ города, которые она сможет использовать. В руке я сжимал ее смартфон и, по мере того как бежал, пытался набрать номер. Это было нелегко, надо было где-то притаиться, хотя бы ненадолго, чтобы позвонить домой и в полицию.
Я пробежал по лужайке мимо пруда и кинулся куда-то в самую чащу. Промчался мимо какого-то парня, бегающего по утрам в парке, спугнул несколько уток, и они, хлопая крыльями и крякая, улетели. Впереди показалась небольшая каменная горка — возможно, там мне удастся спрятаться и позвонить? Я полез на нее, цепляясь за камни, сжимая телефон Гоби и изо всех сил пытаясь производить как можно меньше шума.
Взобравшись наверх, я остановился и огляделся.
С этой точки парк выглядел пустынно.
Я глубоко вдохнул, так, что даже ребрам стало больно, и прислушался к отдаленному шуму города, который доносился сквозь деревья. Голоса, гудки машин… Я вдохнул Нью-Йорк и выдохнул Перри Стормейра. Мир был наполнен запахами листвы, водорослей, пара, поднимающегося от пруда, и свежескошенной травы. Мой мозг, получив свою порцию необходимого кислорода и спокойствия, окружающего человека в парке, расслабился, но тут же в сознание хлынули образы и закружил водоворот мыслей. Вот старик, поперхнувшись собственной кровью, сползает на пол… Вот Гоби прижимает меня к себе и пристально смотрит прямо в глаза… Выражение лица Милоша, когда он попятился и побледнел, услышав настоящее имя Гоби… Что он имел в виду, сказав, что раскаивается? Откуда он вообще ее знал?
В полной тишине я смотрел на ближайшую тропинку, но ничего не видел, кроме деревьев и травы и погружающегося в темноту пруда. Трафик на Пятой авеню, казалось, был так далеко отсюда, как будто в другом мире. Самый громкий шум, который я слышал, — это стучащая в висках кровь. Словно палочками выбивали ритм на барабане, точнее, барабанных перепонках. Я взглянул вверх и неожиданно понял, что отсюда видно офис отца — высотку на Третьей авеню. Там горел свет. Кто-то из партнеров все еще работал в такое время в главном офисе.
