Повисло молчание.
— Что ты сказала? — спросил отец. — Ты сказала, Мэйделин Келсо?
— Вы меня слышали.
— А теперь ты послушай. Я не знаю, о чем ты говоришь, но то, о чем ты думаешь, что ты знаешь…
— Я говорю о том, что произошло шестнадцатого апреля, — мгновенно ответила Гоби. — Я говорю о вашей деловой поездке и о Сан-Диего двадцать шестого апреля, а также об уикенде в отеле «Монако» с мисс Келсо в Чикаго третьего мая. Хотите, чтобы я продолжила?
— Как ты об этом узнала?
— Мистер Стормейр, а вы в курсе, что мы с вами сейчас говорим по громкой связи?
Снова повисло долгое молчание. Когда отец заговорил, голос его звучал совсем иначе. Таким голосом он не говорил со мной никогда. Это был голос человека, сбитого с толку, человека, которому трудно дышать:
— Перри? Перри, ты слышишь?
— Перри вернется утром вместе с вашим драгоценным автомобилем, а до этого времени вы не будете больше ни звонить, ни угрожать ему, или, уверяю вас, мой следующий звонок будет адресован миссис Стормейр. Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Секундочку. — Теперь голос отца звучал хрипло. — Пожалуйста, дай мне поговорить с сыном. Только минуту.
— Он слышал все, что вы только что сказали.
— Гоби, пожалуйста…
— Позже, — ответила Гоби, нажала на отбой и отдала мне телефон.
Мы ехали по Бродвею, и я тупо смотрел на дорогу.
Вы только что написали автобиографию на трехстах страницах. Пришлите нам страницу номер двести семнадцать.
Университет Пенсильвании
К югу от Юнион-сквер движение стало свободнее. Мы проезжали по Бродвею мимо ресторанов, круглосуточных магазинов, цветочных лавок, парней, торгующих на лотках сумочками, украшениями и пиратскими дисками. Я смотрел прямо, только прямо. Я не говорил ни слова, пока Гоби не повернулась и не посмотрела на меня в упор.
— Извини, что ты узнал об этом так, Перри.
— Он обещал, он клялся, что его роман с ней в прошлом, — сказал я.
Голос мой звучал так глухо, что даже мне было едва слышно, словно кто-то разговаривает во сне. Гоби ничего не ответила, она принялась глядеть в окно на проплывающие мимо Нижний Ист Сайд и затем Файнэншел Дистрикт, бетонные джунгли, где каждый день зарабатывались и терялись огромные деньги, отложенные для сбережения или на пенсии.
— То, что ты говорила ему про Мэйделин… — начал я. — Это же не был блеф, верно?
Она снова выудила «Блекберри» из сумки и принялась набирать текст.
— Прослушивание ваших телефонных разговоров входило в список моих ежедневных обязанностей. В том числе я прослушивала личную телефонную линию твоего отца.
