К подобному я готов не был. А к чему я был готов? Зачем вообще я здесь?
— Зачем я здесь, Плетнев?
— Те письма… Их писал н-не я…
Я молчу. Я смотрю на Плетнева и молчу. Мне нечего сказать. Сидящий передо мной — не великого ума и чрезвычайной жадности человек, это действительно так, но чтобы вот так вот, нахрапом отрицать очевидное…
Я встаю и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Нет!!!
Крик Плетнева, почти визг, истерический, какой-то надломленный, звонкий, почти женский, отражается от серых стен и бьет меня в спину. По спине моей бегут мурашки. Я оборачиваюсь.
— Я расскажу в-все. Все. — Плетнев вдруг улыбается заискивающе. — Т-только помогите. В-вытащите меня отсюда.
И снова я молчу. Мой несостоявшийся — между прочим, не по своей вине — убийца просит меня о помощи. Что здесь можно сказать?
— Успокойтесь, Плетнев. Если вам есть что сказать, давайте по порядку и…
— Я зн-наю, кто вас хотел убить.
— Я тоже.
— Н-нет, н-нет, кто… з-заказал.
— Откуда?
— Я с ним говорил.
— Как?
— Д-да, по телефону.
— Он вам представился?
— Н-нет… н-но я узнал… г-голос.
— Вы уверены?
Снова эта улыбка.
— О чем же вы говорили?
— О вас. О том, что вы должны стать п-первой…
— Первым.
— П-первой. Г-головой… Вы понимаете?
— Да. Этот голос…
— Я слышал его р-раньше…
— Где?
— В-вытащите меня.
— Напомню, Плетнев, вас обвиняют в попытке убийства… меня.
— Этот же отв-вертелся…
— Кто?
— В-вы знаете…
— Вопрос: откуда знаете вы?
— В-вытащите меня. Я все р-расскажу.
Плетнев кладет локти на стол и наклоняется ко мне через него.
Вопрос не в том, врет мне Плетнев или нет, и вся его «важная информация» существует только в одной его перепуганной голове, так что не важно, знает ли что-нибудь Плетнев. Важно другое: нужно ли это знать мне. Лишняя информация — тот же яд. Знать что-либо далеко не всегда apriori хорошо. Люди, которые утверждают, что знание еще никому не навредило, попросту не знают, о чем говорят. Знание навредило столь многим. Некоторым смертельно. Причем отказаться от вредоносного знания, в отличие от общепринятого мнения, всегда намного сложнее, чем его приобрести.
Знание говорит об уме. Умение выбирать знание — о мудрости. Которой я, очевидно, еще не достиг.
— Я подумаю.
Плетнев собирается что-то сказать.
— Не советую вам говорить что-либо еще, Валерий Дмитриевич. Просто помолчите. Иначе я могу передумать еще до того, как соглашусь.
* * *
Люблю выходить из тюрьмы.
Моя профессия позволяет попасть в тюрьму и выйти оттуда по собственному желанию, в любое время, и это — редкая привилегия.
