— На нем браслет, — отвечает хмурый омоновец.
— Что?
— Вот… — Полозов указывает на экран. — На нем браслет, мы видим его. Он нам нужен, без него заказчика не взять. Да и… мы — его единственный шанс выжить.
— Я бы рискнул…
— Не рискнули бы… — Майор садится на единственный диван. — Отдыхайте. Ждать еще долго.
Мы ждем, и я не могу позвонить жене, телефона у меня нет: мне сказали оставить его в кабинете Полозова.
Мы ждем, и мне кажется, что Полозов ошибся, и никто сюда больше не приедет, и убийца Левина там, на свободе, на машине, и нужно как-то предупредить Левина об этом, несмотря на то что он сейчас — самый, наверное, защищенный после президента человек.
Не прав майор, ой не прав. Слишком долго ждем. Уже целых… полчаса?!
Кое-как проходит час. Второй.
Время плотнеет, густеет, и мне совершенно очевидно, что окно с занавеской и цветочком — это такой глупый, нелепый маскарад, в котором нас так легко вычислить, как же они, профессионалы, не видят этого?
Проходит третий час. Мне приносят кофе. Никто не пьет кофе, и я тоже отказываюсь и даю себе слово, что не буду пить кофе, если его никто здесь не пьет.
Проходит еще час. И еще один. И еще.
Я понял. Полозов тянет отменить операцию, потому что он — трус. Очевидно, что он боится нагоняя от вышестоящих полицейских генералов. Тех самых, что, поедая котлеты и макароны в служебной столовой, обсуждают судьбы таких, как Полозов: честных, но не очень дальновидных следователей, которые никак не хотят признать очевидное — операция провалена, киллер ушел!
И красная точка на мониторе — это просто красная точка на мониторе. Смешно, честное слово…
Проходит еще час. Все курят прямо в комнате.
Мне уже все равно. Я выпил свой остывший кофе. Хороший кадр для кино получился бы, символичный.
Было бы так: камера, наезд. Адвокат Горгадзе сидит за столиком ресторана «NN», листает сегодняшнюю газету, цедит свой горячий кофе и между делом размышляет о запрете Государственной Думы РФ курения в общественных заведениях в контексте того, почему в России любой запрет, даже самый разумный, в кратчайшие сроки порастает таким могучим идиотизмом исполнения, что, чтобы почувствовать себя человеком, ты просто вынужден поступать вопреки закону.
На моем столике красуется новенький бронзовый шильдик с красиво вытравленным на черном фоне значком перечеркнутой дымящейся сигареты и надписью на английском «NO SMOKING!», снабженный к тому же вежливым переводом на русский: «ИЗВИНИТЕ, У НАС НЕ КУРЯТ!»
