Вскоре он появился с ворохом сучьев и начал ладить костер. Все он делал быстро, умело и с удовольствием. Когда костер разгорелся и его веселое пламя оранжевым бликом расплылось по озеру, Гончаров лег навзничь, подложив под голову сцепленные руки.
- И чего я пошел в чекисты - сам не понимаю, - улыбаясь черному небу в звездах, сказал он. - До двенадцати лет знаешь о чем мечтал? - Он посмотрел на сидевшего перед костром Потапова. - В кино раз увидел, как сибирские охотники белку промышляют, и прямо заболел. Каждый день матери твердил, что в Сибирь уеду. Потом решил: десятилетку кончу и уеду. Потом решил: институт кончу и уеду. Может, я и на педагогический пошел, думая, что учителя нужны и в Сибири. И вдруг вызывают в райком партии… и - здравствуйте, пожалуйста! - мы мобилизуем вас в органы безопасности. И все мои мечты о сибирской белке полетели в преисподнюю. Вот только на рыбалке душой и отдыхаю… - Гончаров притворно вздохнул.
Потапов молчал. Он продолжал думать о разговоре с полковником Астанговым, и то, что говорил Гончаров, его раздражало. «Сказал бы ты о своей мечте полковнику, - подумал Потапов, - он выдал бы тебе притчу о белочках».
Гончаров, точно подслушав его мысли, спросил:
- Полковник ругался?
- Он никогда не ругается… - неохотно ответил Потапов.
- Знаю. Лучше б уж ругался.
Потапов разговора не продолжал. Гончаров понял, что он о делах говорить не хочет, и больше ни о чем не спрашивал.
Костер догорел, уголья подернулись серой пленкой, и сразу чувствительной стала холодная сырость, которая ползла с озера на берег. Потапов расстелил ватник, и они легли на него, тесно прижавшись друг к другу. Поверх накрылись плащом Гончарова. И тотчас усталость от прожитого дня точно придавила их к земле. Они уснули.
Готовясь к операции, Окаемов совершил четырнадцать ночных прыжков с парашютом. Его сбрасывали над лесными массивами. Приземление происходило довольно просто, и Окаемов на чем свет стоит ругал тех, кто насадил эти ровненькие, подстриженные леса, так не похожие на те лесные бурливые океаны, где предстояло ему снизиться там, в Советском Союзе.
…Парашют раскрылся мгновенно. Окаемова тряхнуло и во всю длину строп мотнуло воздушным потоком от самолета. Гул моторов быстро затих, и Окаемов погрузился в глухую темень и тишину. Он посмотрел вниз - глубоко-глубоко, словно на дне темноты, он увидел медленно передвигающуюся цепочку огоньков. «Сбросили точно, - отметил Окаемов. - Железная дорога должна быть именно там»… Далеко виднелось бледное зарево над каким-то большим городом. Окаемов знал - над каким, - именно этот город и был его целью.
