Вернон, похолодев, безотчетно ощутил, что говорит с представителем враждебной расы. К Себастьяну он не испытывал вражды — она давно исчезла. С Себастьяном они всегда будут друзьями, он не сомневался.
— Деньги, — говорил Себастьян, — это не просто чтобы покупать вещи, это гораздо больше. И не только власть над людьми. Это… это возможность собрать вместе много красоты.
Руки его взметнулись в каком-то пылком неанглийском жесте.
— Что ты имеешь в виду? Как это — собрать вместе?
Себастьян не смог объяснить. Слова вырвались у него сами собой.
— Все равно, вещи — это еще не красота, — сказал Вернон.
— Красота. Дирфилдс красивый; а Эбботс-Пьюисентс еще красивее.
— Когда Эбботс-Пьюисентс будут принадлежать мне, — сказал Вернон, — ты можешь приходить и жить там, сколько захочешь. Мы всегда будем друзьями, что бы там люди ни говорили, правда?
— Мы всегда будем друзьями, — сказал Себастьян.
2
Мало-помалу Левины пробивали себе дорогу. Церкви был нужен орган — мистер Левин презентовал его. По случаю загородной вылазки хора мальчиков Дирфилдс распахнул свои двери и угощал клубникой со сливками. В Лигу Подснежника[30] поступил крупный взнос. Куда ни повернись, везде ты натыкался на богатство и щедрость Левиных.
Люди стали говорить так:
— Конечно, они совершенно невозможны, но они такие добрые.
Было слышно и другое:
— Ах! Конечно, они евреи, но глупо иметь какие-то предубеждения на этот счет. Многие хорошие люди были евреями.
Говорят, викарий к этому добавил: «В том числе Иисус Христос», — но этому не очень верили. Викарий холост, что весьма необычно, он носится со странными идеями о Святом Причастии[31], иногда произносит непонятные проповеди, но, чтобы он мог произнести что-то кощунственное, в это никто не верил.
Именно викарий привел миссис Левин в кружок кройки и шитья, который собирался два раза в неделю, чтобы снабдить необходимыми вещами наших храбрых солдат в Южной Африке. Встречаться с ней дважды в неделю было как-то неловко, но в конце концов леди Кумберли, тронутая огромным взносом в Лигу Подснежника, сделала решительный шаг и пригласила их к себе. А куда леди Кумберли, туда и все.
Не то чтобы с Левиными очень сблизились, но их официально признали. Люди стали говорить:
— Она очень добрая женщина, хотя одевается она просто немыслимо.
Но и это уладилось. Миссис Левин была очень восприимчива, как и вся ее раса. Вскоре она стала появляться в костюмах еще более грубошерстных твидовых[32]
