Но Джо была проницательной, находчивой и умела ладить с людьми. Она тщательно избегала всего, что может «шокировать тетю Майру». Она испытывала к ней что-то вроде добродушного презрения. Как-то она сказала Вернону:
— Твоя мама очень хорошая, но она немножко глупая, правда?
— Она очень красивая, — горячо ответил Вернон.
— Да, очень, — согласилась Джо. — Какие у нее руки! А волосы! Я хотела бы иметь такие золотые волосы.
— Они у нее ниже пояса, — сообщил Вернон.
Он нашел в Джо отличного товарища, она никак не укладывалась в его представления о «девчонках»: она не любила играть в куклы, никогда не плакала, была сильной, как он сам, и всегда готова к опасным спортивным развлечениям. Они лазили по деревьям, катались на велосипедах, падали, получали ссадины и шишки, они даже утащили осиное гнездо — благодаря не столько умению, сколько везению.
С Джо Вернон мог говорить и много говорил. Она открыла ему новый мир — мир, где люди сбегают с чужими женами и мужьями, мир танцев, карточных игр и цинизма. Она любила свою мать с такой неистовой и заботливой нежностью, как будто они поменялись ролями.
— Она была слишком мягкой, — сказала Джо. — Я не буду мягкой. С такими люди плохо обращаются. Мужчины — звери, но если первой начать с ними по-зверски, то все будет нормально. Все мужчины — звери.
— Ты говоришь глупости, и я думаю, что это неправда.
— Потому что сам будешь мужчиной.
— Нет, не потому. И все равно — я не зверь.
— Сейчас нет, но станешь, когда вырастешь.
— Послушай, Джо, тебе со временем придется выйти замуж, ты же не думаешь, что твой муж будет зверем?
— А зачем мне выходить замуж?
— Ну… все девчонки выходят. Ты же не хочешь стать как мисс Кребтри.
Джо заколебалась. Мисс Кребтри была старой девой, которая развивала бурную деятельность в деревне и обожала «милых деток».
— Необязательно становиться как мисс Кребтри, — слабо возразила она. — Я должна… о! Я должна что-то делать — играть на скрипке, или писать книги, или рисовать великолепные картины!
— Надеюсь, что ты не будешь играть на скрипке.
— Этого мне хочется больше всего. Почему ты так ненавидишь музыку, Вернон?
— Не знаю. Просто это так. У меня от нее слабость и внутри противно.
— Ну надо же! А у меня самое приятное чувство. Что ты собираешься делать, когда вырастешь?
— Не знаю. Женюсь на какой-нибудь красавице и буду жить в Эбботс-Пьюисентс с кучей лошадей и собак.
— Вот скука! — сказала Джо. — Никаких развлечений.
— Я и не хочу, чтобы были развлечения.
