Тон его подразумевал, что это само собой очевидно, тут и говорить не о чем.
— Я имею в виду не только храбрость, — продолжал сэр Руперт. — Конечно, личная храбрость на войне — это великолепно. Но тут еще…
— Воображение? — подсказал Дэйкин.
— Вот Именно. Способность верить в то, что видится совершенно невероятным. Рисковать жизнью, чтобы убедиться, что дурацкая басня — вовсе не басня. Для этого требуется черта характера, как правило, современной молодежи не свойственная. Очень надеюсь, что он явится.
— Думаю, что явится, — повторил мистер Дэйкин.
Сэр Руперт бросил на него пристальный взгляд.
— Вы все предусмотрели?
— Кросби ждет на балконе, я буду сторожить у лестницы. Как только Кармайкл войдет к вам, постучите в стену, я приду.
Крофтон Ли кивнул.
Дэйкин бесшумно вышел из номера, двинулся влево по коридору, через балконную дверь — на балкон, потом в обратном направлении до конца балкона, где к перилам тоже была привязана веревка, достающая концом до земли в кустах под тенью большого эвкалипта.
Затем Дэйкин снова прошел мимо двери Крофтона Ли — к себе в номер, смежный с номером путешественника. У него в комнате была еще и вторая дверь, открывающаяся на верхнюю площадку парадной лестницы. Тихонько приоткрыв эту дверь, мистер Дэйкин занял свой пост.
Спустя часа четыре к отелю «Тио» подплыла сверху по течению Тигра небольшая гуфа — немудреная местная лодка, и тихонько пристала к илистой береговой отмели. А еще через несколько мгновений легкая тень взметнулась по веревке на балкон и притаилась в темноте среди кадок с декоративными кустами.
Виктория хотела заснуть, отложив все заботы на завтра, но, так как она уже выспалась после обеда, из этого намерения ничего не вышло. Она долго лежала и безнадежно таращилась в темноту. Потом все-таки зажгла лампу, дочитала журнал, начатый еще в самолете; встала, заштопала старые чулки; примерила новые; набросала несколько разных объявлений о том, что ищет работу (завтра надо будет узнать, куда тут с этим обращаться); написала на пробу разные варианты письма миссис Гамильтон Клиппс, в каждом живописуя — одно фантастичнее другого — непредвиденные обстоятельства, из-за которых она «застряла без гроша» в Багдаде; и даже попыталась составить телеграмму с просьбой о помощи, адресованную единственному здравствующему родственнику — малоприятному прижимистому старику, который проживал на севере Англии и сроду никому не помогал за всю свою долгую жизнь; примерила новую прическу и, наконец, сладко зевнув, поняла, что, слава Богу, умаялась и можно снова ложиться.
