— Эль хамду лиллах[109].
И была сразу же вознаграждена за старания восторженной арабской скороговоркой. Женщины энергично закивали. Виктория шагнула было к ним, но араб-слуга, или кто он там был, поспешно отступил к двери и перегородил ей дорогу. Он жестом отослал женщин прочь и вышел сам, а дверь снова запер. Но перед тем как скрыться, он несколько раз повторил одно слово:
— Букра-букра…
Это слово Виктория слышала и раньше. Оно означало — «завтра».
Она снова села на кровать, стала думать. Завтра? Завтра должен кто-то приехать или должно произойти какое-то событие. Завтра ее заключению, возможно, придет конец. А может быть, заодно и ей самой? Нет, куда ни кинь, не нравятся ей эти разговоры про завтра. Чует ее сердце, что лучше бы ей завтра здесь не быть.
Но есть ли возможность отсюда выбраться? Она в первый раз всерьез задумалась на эту тему. Подошла к двери, осмотрела. Нет, тут и думать нечего. Замок не из тех, которые можно открыть шпилькой, — не говоря уж о том, что она вообще вряд ли способна открывать замки шпилькой.
Оставалось окно. Окно, как она вскоре убедилась, выглядело не так безнадежно. Деревянная резная решетка на нем, оказывается, вся прогнила. Но, ведь пока будешь обламывать гнилые деревяшки, чтобы можно было протиснуться наружу, произведешь много шума, а на шум неизбежно обратят внимание. Кроме того, комнатка, в которой ее заперли, находится на втором этаже, и, значит, надо будет либо соорудить какую-то веревку, либо прыгать, и тогда запросто можно подвернуть ногу или еще как-нибудь покалечиться. В книгах, припомнила Виктория, веревку связывали, изорвав на ленты простыню. Она с сомнением поглядела на толстое стеганое одеяло и на тряпку, которой была прикрыта, когда очнулась. Ни то, ни другое не годилось. Исполосовать на ленты ватное одеяло ей нечем, а тряпку, правда, изорвать можно, но она такая ветхая, что нипочем не выдержит вес человека.
— Вог черт! — сказала Виктория вслух.
Мысль о побеге представлялась ей все соблазнительнее. Ее тюремщики, судя по всему, — люди простые, для них, если уж тебя посадили под замок, то это окончательно. Что можно убежать, им и в голову не придет: заперли тебя, значит, сиди. Человека, который сделал ей укол и потом добавил ее сюда, в доме сегодня нет, это почти наверняка: он, или она, или они ожидаются «букра» — завтра. А пока Виктория оставлена на попечение местных немудрящих обитателей, которые честно исполняют, что им велено, однако вряд ли способны потягаться с изобретательностью молодой европеянки, подстегиваемой страхом надвигающейся гибели.
