— О, уверен, все они порядочные и честные люди. Малышка Бетти Хит — прелестный ребенок, я лечу всю их семью. Полковник Эберкромби тоже мой постоянный и давнишний пациент.
— А мистер Говард Рейке? — спросил Джепп.
Райли хмыкнул.
— Тот, что ушел? Прежде он никогда у меня не был. Ничего о нем не знаю. Он позвонил и попросил назначить его именно на сегодняшнее утро.
— Откуда он звонил?
— Из отеля «Холборн-палас». Думаю, он американец.
— Вот и Альфред так говорит.
— Уж он-то знает, — сказал мистер Райли. — Он ведь большой любитель кино, наш Альфред.
— А другой ваш пациент?
— Барнс? Смешной коротышка? Чиновник в отставке. Он очень пунктуален. Живет в Илинге[27].
Джепп помолчал.
— Что вы можете сказать о мисс Невилл? — спросил он.
Брови мистера Райли поползли вверх.
— Белокурая красотка секретарша? Куда уж ему, бедняге! У них чисто деловые отношения, могу поручиться.
— Ничего такого я и не предполагал, — заявил, немного покраснев, Джепп.
— Виноват, — усмехнулся Райли. — Прошу простить мне мой цинизм. Но я подумал было, что вы исходите из принципа cherchez la femme[28]. Надеюсь, вы извините мой французский, — добавил он, адресуясь к Пуаро. — Произношение хоть куда, правда? Спасибо наставницам-монахиням — это их заслуга.
Развязный тон доктора Райли явно раздражал Джеппа.
— Известно ли вам что-либо о молодом человеке, с которым помолвлена мисс Невилл? Его, кажется, зовут Картер. Фрэнк Картер.
— Морлей был от него не в восторге, — заявил Райли. — Он мечтал, чтобы крошка Невилл дала ему от ворот поворот.
— Должно быть, это злило Картера?
— Еще бы! Я думаю, он просто из себя выходил, — с готовностью подхватил мистер Райли. — И, чуть помолчав, осведомился: — Извините, но вы ведь расследуете самоубийство? Или… убийство?
— Ну допустим, убийство, — без всяких обиняков ответил Джепп. — Есть ли у вас какие-то соображения на этот счет?
— Ни боже мой! Спросите лучше Джорджину. Она дама с твердым характером и трезвым умом. Правда, боюсь, слишком прямолинейна. Что до меня самого, мне бы ничего не стоило сбегать наверх и пристрелить беднягу Морлея. Но, ей-богу, это не моих рук дело. Вообще-то даже не представляю, кому понадобилось его убивать. Но предположить, что он покончил с собой, тоже невозможно. А если честно, — сказал он вдруг с искренним чувством, — мне очень жаль, что так случилось… Не осуждайте меня за развязный тон. Это от нервного потрясения. Я любил старину Морлея, и мне будет его не хватать.
