— Именно так, сэр.
— Это очень странно, — сказал ван Олдин. — В самом деле, очень странно, если только эта женщина не надерзила Рут или что-нибудь вроде того.
— В таком случае миссис Кеттеринг немедленно бы ее рассчитала и велела бы отправляться назад в Англию, а не стала бы посылать в «Ритц».
— Не стала бы, — кивнул миллионер.
Он хотел добавить что-то еще, но сдержался. Ван Олдин очень ценил Найтона и вполне ему доверял, но не в его правилах было обсуждать с секретарем личные дела своей дочери. Неискренность Рут больно ранила его, и эта случайная информация будила дурные предчувствия. Почему Рут сплавила свою горничную в Париж? Что толкнуло ее на такой странный поступок? Ван Олдин невольно подумал о том, какие необъяснимые совпадения подчас случаются в жизни. Разве могла Рут предположить, что первым человеком, с которым столкнется ее горничная в Париже, окажется его личный секретарь? Но случилось именно так, и именно так все выяснилось. Ван Олдин поморщился от последней мысли, она возникла в его сознании сама собой. А что, собственно, выяснилось — спросил он себя и тут же разозлился — зачем играть с самим собой в прятки, ведь ясно, что тут опять замешан Арман де ла Рош. Горько было сознавать, что его дочь обманута таким человеком, однако нельзя было не признать, что Рут угодила в достойную компанию: многие благородные и умные дамы не могли устоять перед обаянием графа. Мужчины видели его насквозь, но женщины — другое дело.
Ван Олдин подыскивал слова, чтобы усыпить подозрения секретаря.
— У Рут всегда семь пятниц на неделе, — заметил он и добавил с деланной небрежностью: — Горничная ничего не говорила… э… почему у Рут изменились планы?
Найтон ответил, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно естественней:
— Она сказала, сэр, что миссис Кеттеринг неожиданно кого-то встретила.
— Неужели?
Натренированное ухо секретаря уловило нотки напряжения.
— Понимаю… мужчину или женщину?
— Помнится, она сказала, мужчину, сэр.
Ван Олдин кивнул, худшие опасения подтвердились, он поднялся со стула и принялся мерить шагами комнату, как делал всегда, когда волновался. Не в силах больше сдерживаться, он разразился гневной тирадой:
— Есть одна вещь, совершенно непосильная для всякого мужчины, — вразумить женщину. Да у них просто вовсе нет мозгов. Женская интуиция! Дай Бог, чтобы одна из десяти сумела распознать мерзавца, вот где легкая добыча для всякого смазливого, с хорошо подвешенным языком парня. Если бы я мог…
