— Вы хотите убедить меня, что моя дочь польстилась на ваш титул и положение в обществе?
Дерек Кеттеринг рассмеялся, и в смехе его не было веселья:
— А вы полагаете, что это был брак по любви?
— Я знаю только, — медленно проговорил ван Олдин, — что десять лет назад в Париже вы говорили совсем другое.
— Правда? Очень возможно. Рут была так прекрасна — ангел, божество, а я был полон замечательных планов, готов был начать все заново, остепениться, вести достойную жизнь с красавицей женой, которая меня обожает. В полном соответствии с матримониальными[17] традициями доброй старой Англии.
Кеттеринг засмеялся снова — еще более горько.
— Но, по-моему, вы не слишком-то мне верите.
— Я абсолютно уверен, что вы женились на Рут из-за денег, — процедил ван Олдин.
— А она, по-вашему, вышла за меня по любви?
— Разумеется, — подтвердил ван Олдин.
С минуту Дерек Кеттеринг молча смотрел на своего собеседника, а потом задумчиво кивнул:
— Я вижу, вы действительно так думаете. Я и сам когда-то заблуждался на этот счет. Уверяю вас, мой дорогой тесть, довольно скоро я понял, что это ошибка.
— Не знаю, что вы имеете в виду, — сказал ван Олдин. — Впрочем, это не важно. Вы обходились с Рут отвратительно.
— О, разумеется, — с готовностью согласился Кеттеринг, — но и она не сахар, знаете ли. Она ведь как-никак ваша дочь. Снаружи — сама нежность, внутри — гранит. Все знают, что вы человек крутого нрава, так вот, Рут еще покруче вас. Вы хоть одного человека способны любить больше себя. Рут — никого и никогда.
— Ну, довольно, — сказал ван Олдин. — Я пригласил вас, чтобы сообщить честно и откровенно о своих намерениях. Моя девочка имеет право на счастье, а вы ее этого права лишаете. Я этого не допущу.
Дерек Кеттеринг поднялся, подошел к камину и бросил окурок в огонь.
— Как вас прикажете понимать? — совершенно спокойно спросил он.
— Очень просто: вам лучше не защищаться в суде.
— Так… — протянул Кеттеринг. — Это угроза?
— Можете расценивать мои слова как угодно, — ответил ван Олдик.
Кеттеринг подвинул кресло поближе к столу и сел напротив миллионера.
— Ну, а предположим, просто предположим, что я стал бы защищаться в суде? — вкрадчиво спросил он.
Ван Олдин пожал плечами:
— У вас нет ни малейшего шанса. Мальчишка! Спросите ваших адвокатов. Они живо вам все объяснят. О вашей интрижке говорит весь Лондон.
— Рут хочет раздуть скандал из-за Мирей? Очень глупо с ее стороны. Я же не вмешиваюсь в ее знакомства.
— На что вы намекаете?!
