Итак, я остановилась на сыщике-бельгийце и дала образу прорасти. Он будет отставным инспектором, чтобы кое-что знать о преступном мире. И очень пунктуальным и аккуратным, думала я, разбирая бедлам в своей спальне. Я уже видела его — аккуратного человечка, маниакально любящего порядок и предпочитающего квадратные предметы круглым. У него отлично должна работать голова — эти серые клеточки в мозгу. О, какая удачная деталь — эти серые клеточки! И имя у него пусть будет довольно пышное, вроде родовых имен семьи Холмс. Как там звали его брата? Да, Майкрофт Холмс.
А не назвать ли моего человечка Геркулесом? Маленький — и Геркулес. Совсем неплохо. Фамилия далась мне не без труда. Почему именно Пуаро, не помню — то ли я придумала эту фамилию, то ли вычитала в газете или где-то еще… Не важно. В общем — Пуаро. Лучше не Геркулес, а на французский манер — Эркюль. Эркюль Пуаро. Ну, с этим, слава Богу, все уладилось».
Не правда ли, как все просто. Почти случайно, как результат недолгих раздумий, появился на свет Один из популярнейших литературных персонажей.
Иностранное происхождение Пуаро дало писательнице возможность показать изобилующую условностями английскую жизнь как бы извне, увидеть ее глазами «человека со стороны», которому иногда приходится растолковывать правила, само собой разумеющиеся для англичанина.
Эркюль Пуаро выписан на редкость органично — последующие романы мало что добавили к его образу. Уже здесь имеются и аккуратность, и зачастую наигранные холерические всплески, и страсть к карточным домикам, и самонадеянность, и свойство принимать убийства близко к сердцу, и даже привычка самому расставлять стулья для публики! Здесь же находим и определение его знаменитого метода: «подозревать каждого, пока окончательно не доказана его непричастность к преступлению». Пожалуй, только одну его черту не сумел уловить простодушный Гастингс — бережное, если не сказать любовное, отношение к человеческой жизни.
Итак, мосье Пуаро предстает перед нами во всей своей красе, как некий тайный жрец ритуала следствия, чья нелепая внешность и экзальтированность совсем незаметны рядом с неутолимой страстью к истине и справедливости.
В первом же романе на долю Эркюля Пуаро выпадает чуть ли не самое запутанное в его послужном списке дело! Правда, преступника он вычисляет довольно быстро, но сколько сил и времени было потрачено на расследование побочных линий.
Роман явно перегружен этими линиями — мнение, подтвержденное впоследствии и самой Агатой Кристи: «Как все начинающие писатели, я старалась предельно усложнить сюжет». Довольно часто такое обилие перипетий приводит к ослаблению читательского интереса, но ей удается избежать этого. Она уже умеет держать читателя в постоянном напряжении, то заставляя его выслушивать, казалось бы, совершенно пустую болтовню Пуаро о бегониях, то неожиданно уведомляя об аресте одного из подозреваемых.
