Братья | страница 53
Братья, будто приблудные щенки, мотались там и сям по нашему поселку. Они шли следом за демонстрантами и обливались потом. Мальчишки вторили каждому крику «Да здравствует!» и каждому призыву «Долой!» так, что пересыхало во рту, а горло делалось красным и опухшим, как зад бабуина. По дороге малолетний Ли изнасиловал по паре раз все телеграфные столбы, какие встретились ему в поселке. Восьмилетний мальчуган, он, приобняв столб, начинал скользить по нему вверх и вниз. Бритый Ли терся, краснел и с воодушевлением глядел на толпу марширующих; когда его тело скользило по столбу, маленькие кулаки тоже двигались вверх-вниз и из горла вырывался вопль «Да здравствует!» или призыв «Долой!». Проходившие мимо по улице, завидев мальчишку в обнимку со столбом, все как один принимались гримасничать, прикрывая руками ухмылки. Они-то знали, чем он занимается, но вслух ничего не говорили, а в душе гоготали, будто заведенные. Попадались, однако, и такие, которые не понимали. Одна женщина, открывшая закусочную у автовокзала, увидев трущегося пацана, подошла к нему и с удивлением спросила:
— Эй, мальчик, что это ты там делаешь?
Ли только зыркнул на бабу по имени Тетка Су, но никак не отреагировал. Надо было и тереться, и выкрикивать призывы — он и так еле управлялся. Тут как раз подошли те самые трое школьников. Они не стали говорить, что Бритый Ли созрел, а тыча пальцами в него и в столб, сказали Тетке Су:
— Этот парень вырабатывает электричество.
Кто-то, услышав это, прыснул со смеху. Стоявший рядом Сун Ган тоже расхохотался, хотя он и сам не понял отчего. Бритый Ли был крайне недоволен, что его неправильно поняли. Он перестал тереться, отер пот со лба и сказал с пренебрежением тем троим:
— Вы ничего не соображаете. — Потом он гордо объяснил Тетке Су: — Это пришло половое влечение.
Услышав это, Тетка Су от испуга изменилась в лице. Качая головой, она забормотала:
— Грех-то какой…
В тот самый миг мимо проходила самая длинная за всю историю Лючжэни демонстрация. Улица, от начала до конца, была покрыта, будто шерстью, развевающимися красными флагами: большие были размером с простыни, а маленькие — не больше носового платка. Древки флагов стучали друг о друга, и полотнища бились на ветру, мотаясь из стороны в сторону.
Наш лючжэньский Кузнец Тун высоко вскидывал свой молот и орал, что готов встать грудью за правое дело и стать революционным кузнецом: отколотить к чертовой матери классовым врагам их собачьи ноги и паршивые головы, расплющить их, как серпы с мотыгами, и раздолбать на куски, как металлолом.