Магрудер тоже заходил, но лишь чтобы полюбоваться ее ножками, причем взгляд у него был такой, что ей хотелось натянуть юбку пониже на колени. Но это был смотритель одного рода; Аарон и Грифф же относились к другому. Под их взглядами она ощущала прилив радости и вместе с тем не чувствовала себя раздетой. Разница ощутимая.
Если только девушка не решила стать кокеткой.
Себя она такой не считала, но ножки свои стала демонстрировать лет с пятнадцати, когда поняла, что ей есть что показать. У нее вызвала отвращение публикация в «Нью лук», где женщины фигурировали в длинных платьях, оставлявших обнаженными только лодыжки.
Впрочем, кокетство все же было в ней уже тогда. Юбки свои она обрезала чуть выше, чем другие девушки, хотя и не настолько, чтобы показаться вульгарной. А флиртовать… Флиртовать она продолжала и поныне, опираясь на главное свое богатство — ноги. Впрочем, существовала большая разница между теми девушками, которые флиртуют от случая к случаю, и теми, кто превращает это в профессию. Свои ноги она показывала потому, что знала, какие они красивые, — как любая другая, делавшая глубокий вырез на платье, зная, что у нее шестой размер.
Сейчас же ее ногами не мог полюбоваться никто, даже Магрудер. И это ее раздражало. Аарон и Грифф бегали по фабрике с образцами своей продукции. Что и говорить, товар был качественный — взять хотя бы те туфельки из крокодиловой кожи. Мечта! А сама она намечтала, что в один из дней стоит и рекламирует роскошные лодочки, возможно из английской замши или из той же крокодиловой кожи. Впрочем, она почти сразу же отбросила все эти мысли и даже рассердилась на себя: ее ноги были лучше, чем у половины моделей, которые работали у «Кана».
Мардж открыла ящик стола, достала косметичку с пудрой, помадой и зеркальцем. Вялым жестом провела помадой по губам — не было никакого желания работать в пустом кабинете. Такая работа превращалась в сплошную муку. Положив все на место, она принялась копаться в косметичке, перебирая лежавшие там предметы и рассматривая их с таким видом, словно они впервые попались ей на глаза. Вынула удостоверение, которое было выписано несколькими днями раньше. Прежде ей даже не приходила в голову мысль о том, что на фабрику может пройти кто-то, кроме ее сотрудников. Разве охрана не знает всех работающих здесь людей?
Да и потом, зачем кому-то залезать сюда? Ведь взяв какой-нибудь товар или другую вещь, он обязательно будет пойман. Неожиданно на память пришла та служебная записка насчет девушки из упаковочного цеха. Ну и сценка. И почему эта дурочка просто не пошла в отдел оптовой подгонки Мауро? Там бы ей продали по себестоимости пару чуточку бракованных туфелек, но при этом все бы подправили, подравняли, и никто бы ничего не заметил, если бы ты сам не указал на дефект. «Да, девочка, похоже, настоящая дура, — подумала она. — Такие встречаются».
