Некоторые в нашем подразделении совершенно не представляли, в какой они стране ― им было наплевать. Это был не Теннесси. Это был не их родной штат. И потому чего-то там узнавать им было неинтересно. Другим же было очень интересно, они учили вьетнамский и очень близко сходились с некоторыми вьетнамцами. В определённый момент там становилось ясно, что люди, живущие в окрестностях военной базы, явно сотрудничали с партизанами, потому что они-то могли проникать на наши базы, а мы не имели ни малейшего представления о том, где находятся партизаны.
Когда начались демонстрации буддистов против Дьема, большинству тамошних американцев, которые до этого могли ничего и не замечать, стало совершенно ясно, что мы поддерживали полицейское государство, которое по всей стране ответило на миролюбивые демонстрации своего собственного народа танками, пулемётами и колючей проволокой. С мая 63-го и всё лето мы натыкались на них, когда просто выходили прогуляться в гражданской одежде, по барам пройтись.
Первую я увидел в Нхатранге. Нас было несколько человек, мы шли днем по одной из главных улиц в центральной части города. И вдруг улица заполнилась людьми, которые маршировали с флагами в руках. Разглядывая идущую мимо толпу, я узнал нескольких девушек из баров, кое-кого из тех, кто работал на базе, кухонных подручных, работавших в столовой. Мы нанимали женщин, которые заправляли нам койки, чистили ботинки, содержали наши хибарки в образцовом порядке. Через какое-то время возникало ощущение, что мы превратились в британскую армию имперских времен в Индии, и у нас куча слуг.
То есть всем нам казалось, что мы имеем законное право иметь слуг. Двадцать человек в хибаре сбрасывались и платили двадцать долларов женщине, которая наводила порядок, заправляла всем койки и чистила ботинки. А для женщины этой двадцать долларов в месяц были большие деньги. Мы не так уж много в армии зарабатывали ― пятьдесят-шестьдесят долларов в месяц, поначалу я именно столько получал. И на нас ощущение того, что ты в состоянии нанять служанку, сказывалось так, что голова кружилась и крышу срывало.
Некоторые наглели и гоняли своих слуг почем зря. Некоторые сильно привязывались ― из сострадания, они выясняли, как живется семье такой женщины, пытались помогать, даже в гости ходили, знакомились с детишками, и завязывали более глубокие личные отношения. Некоторые же занимали промежуточную позицию, просто принимая все как есть и радуясь тому, что есть люди, которые позаботятся об их обычных армейских обязанностях. В кухонные наряды можно было не ходить. Такой канителью, как чистка ботинок, мы не занимались. Знали, что их другие почистят. И в таких вот обстоятельствах большинство их нас не принимали во внимание исторические обстоятельства, даже не задумывались об этом. А я задумывался, потому что к военной службе у меня был конкретный интерес, я хотел остаться на ней насовсем, и начал увязывать происходящее с британской армией в Индии и французской колониальной армией в Индокитае. До нас доходили отрывочные сведения о том, что, например, раньше наша база была французской базой, а большие солидные кирпичные строения на ней явно были казармами французской армии.
