Ох как трудно было десять лет назад добираться к месту будущей стройки!
От города Абакана до поселка Майна — сто километров по буро-желтой, выжженной солнцем, пустынной, никогда не паханной степи — шла заброшенная грунтовая дорога, разбитая вдрызг, вытряхивающая душу каждой своей твердой как камень колдобиной.
Шофер газика сначала крепился, сурово стиснув зубы, молчал, дабы показать, что ему, местному, эти испытания привычны. Но километров через сорок и он зачертыхался, а немного погодя вдруг размечтался:
— Ничего, товарищи, отмучаемся скоро! Через год здесь главная трасса стройки пройдет, асфальт будет. Полтора часа — и на месте! Здорово будет, верно ведь, а?
Но у нас, пассажиров, хватило сил лишь промычать что-то утвердительное в ответ. Радужная перспектива на следующий год не очень-то помогала терпеть сиюминутные муки.
Наконец на горизонте проступила синяя гряда гор. И это означало, что скоро мы все же доберемся до берега Енисея, в Майну — штаб будущей стройки.
Майна оказалась обычным сибирским поселком: рубленые дома, глухие заборы, высокие поленницы дров. Едва приехали, выяснилось, что никакого штаба стройки еще нет, а есть лишь база геологов. И они пока единственные, кто связан здесь с будущей ГЭС. Но и геологи живут не в Майне, а в деревне Карлово. И до нее, до настоящего места будущей стройки, нужно еще двадцать километров плыть вверх по Енисею.
Десять лет прошло, а не могу я забыть ту поездку на катере вверх по великой сибирской реке от крошечного поселка Майна. Не видел я никогда больше такого величия гор, таких невероятных изгибов большой реки, не испытал потом ни разу такого душевного волнения, трепета, восторга от земной красоты.
Енисей, сжатый здесь с двух сторон угрюмыми, грозными горами, неистово петлял между ними, и с катера все время казалось, что нет реке впереди прохода. И течет она нам навстречу, выныривая из-под основания гор, из пробитых в них неизвестным, волшебным образом тоннелей. Катер стремительно несся прямо на какую-нибудь скалу, только в трех-четырех метрах от нее делал резкий поворот, а впереди открывался еще один коротенький отрезок реки. И снова высоченная скала закрывала нам дорогу.
Горы вели над нашими головами медленный хоровод, и казалось, что мы попали в гигантский лабиринт, из которого нет дороги ни вперед, ни назад. И утесы только из-за величественности своей и строгости не смеются над нами своими громоподобными басами, а молча наблюдают, как мечемся мы у их подножий, крошечные, суетливые, наивно полагающие, что все же найдем выход.
