Слово он свое не сдержал. Как только Юрка поставил ногу на первую железную ступеньку, он сгреб его за шиворот, тряхнул и не очень больно стукнул по шее.
- Нелегкая занесла тебя, - проворчала борода.- А ну брысь отсюдова!
Гусь затарахтел пятками по гремучим ступенькам.
- Еще раз такое сотворишь - душу выну! - пригрозил машинист.
Не успел Юрка ступить на землю, как попал в руки Егорова.
- Опять народ полошишь? - спросил он, заглядывая Юрке в лицо.
Гусь отвел глаза в сторону, посмотрел на башню. Красная майка трепыхалась на ветру, как заправский флаг.
- Какое же это баловство? - сказал он. - Это флаг. Красный.
- Наши немцев бьют,- вступил в разговор Стасик.- Мы и решили повесить флаг.
- Гусь решил, - ввернул Жорка.
Колька Звездочкин дернул его за штанину и молчком показал кулак.
Егоров посмотрел на флаг, потом на Юрку. Отчаянный, чертенок! Забраться на такую башню по громоотводу… И как он себе бесшабашную голову не свернул?
- А где флаг взял? - спросил он.
Юрка кивнул на Стасика, стоявшего рядом в одних штанах.
- Его майку.
- Чертенята, - сказал милиционер.
Из темного проема двери высунулся машинист.
- Сымать тряпку-то? - спросил он.
Егоров посмотрел на ребят. Притихшие, с серьезными лицами, стояли они рядом с Юркой и глядели на милиционера. Ждали, что он скажет. На коричневых плечах Стасика выпирали ключицы.
- Не тряпка это, Илья, - сказал Егоров. - Флаг.
Ночью немецкий самолет сбросил у железнодорожного переезда две крупные фугаски. Сначала со скрипом качнулся дом, потом два раза громыхнуло. Бабка проснулась и молча стала креститься. Юрка выскочил в сени, выдернул из скобы дубовый засов и, наверное, с час простоял на крыльце, тараща глаза в сиреневую предрассветную тьму. Над лесом полыхнуло что-то желтое. Юрка долго ждал взрыва, но так и не дождался. Наконец он сообразил, что это утренняя зарница.
А когда небо над высокими соснами побагровело, а южный ветер погнал вдоль железнодорожного полотна остатки утреннего тумана, он снова забрался под стеганое одеяло и сразу заснул.
Проснулся от громового лая. Дик поставил передние лапы на стол и зубами старался дотянуться до Белки. Кошка, изогнув спину ершистой дугой, шипела и махала когтистой лапой. Никак не могли эти двое поладить. Дик еще туда-сюда, а Белка не хотела признавать его. Округлив свои желтые глаза, фырчала на него, шипела, царапалась. Так и есть, неспроста Дик лает на нее: на носу у него глубокая царапина. Опять ухитрилась хватить лапой!
