- А коли и сгорело бы все это добро - не велика беда, - сказала бабка.
Воротя нос в сторону, она ухватом подцепила лохмотья и снова запихала в печь. Мальчишка голый стоял в корыте и хлопал себя по острым мокрым коленкам. А бабка, согнувшись над раскрытым ящиком комода, долго перебирала там глаженое белье. Выложила на хромоногую табуретку трусы, рубаху, зеленые солдатские штаны со штрипками. А вот верхнюю рубашку так и не могла сыскать. Взяла да и положила на штаны свою ситцевую васильковую кофту.
- Одевайся…
В трусах можно было утонуть, рукава рубахи свисали до полу, а до карманов штанов - не дотянуться.
Мальчишка покосился на кофту, отложил было ее в сторону, но потом, вздохнув, тоже надел. Бабкина кофта с пышной сборкой на груди пришлась ему впору.
Глядя на этот шевелящийся комок одежды, из которого тыквой торчала стриженная ступеньками голова, бабка засмеялась:
- Господи ты боже мой… Ну как есть чучело огородное. Хоть на грядку ставь. Ни одна ворона не сядет.
Мальчишка, присев, сердито воткнул кулаки в карманы, подтянул штаны повыше и пробурчал:
- Спалила шмотки, а теперь - чучело! Мой френчик еще бы носить и носить… Совсем как новый.
- Дырки на нем старые…
- Гони мои корочки.
- Что? - удивилась бабка.
- Ну, эти… ботинки мои. Куда заначила?
- Под печкой сохнут. Нужны мне твои ботинки.
- Коли надо, и без корочек сбегу.
В углу на черном сосновом чурбаке запыхтел, зафырчал полуведерный самовар.
Мальчишка еще никогда не пил такого вкусного душистого чаю. В окно стучится непогода. Ветер с воем налетает на провисший частокол, стараясь повалить его.
На дороге в луже плавает рваная галоша. А второй что-то не видно.
Бабка осторожно кладет в рот малюсенький кусочек сахара и подносит блюдце на трех растопыренных пальцах к самому носу, дует на кипяток и, прижмурив глаза, звучно прихлебывает.
Мальчишка пробует пить таким же манером, но, расплескав кипяток на штаны, отказывается от этой затеи. Он ставит блюдце на край стола и, нагнув шею, начинает со свистом втягивать в себя чай.
Бабка сосредоточенно дует на кипяток, но мальчишка то и дело ловит ее внимательный взгляд. Теплый взгляд, добрый.
- Сынок, как звать-то тебя? Аль без имени? - бабка придвигает к нему поближе резную стеклянную сахарницу с отбитым краем. - Да ты бери сахар-то…
Мальчишка пьет молча. Исподлобья бросает на бабку настороженный взгляд. А она, держа блюдце наотлет, ждет. Три раза задавала ему этот вопрос и три раза мальчишка презрительно отворачивался.
