Косая упрямая морщинка появилась на Юркином лбу, глаза хмуро впились в светлое оконное стекло.
- Я сичас, - пробормотал он и, плечом распахнув заиндевевшую дверь, выскочил в сени.
Вернулся не скоро. Зато в руках - выше носа - охапка тонких поленьев. С грохотом свалил их, крикнул:
- Иди, баб, затопляй. - И снова за дверь.
Бабка выбрала из поленьев самое легкое, сухое, нащипала лучины.
- Баб! - надрывался Юрка за дверью. - Открой же!
Грохнув бабке под ноги еще охапку звонких поленьев,
Юрка вытер рукавом фуфайки мокрый красный нос.
- Опять на станцию эшелон прибыл. Бензовозы сгружают… Баб, я пойду, а? Надо снег расчищать, а то им не попасть на аэродром.
Бабушка нащупала на шестке коробку со спичками, чиркнула.
- Какой из тебя расчищатель? И лопату-то в руках не удержишь. Сиди уж…
- Сиди, сиди… Надоело.
Робкий язычок пламени лизнул лучину, и она вспыхнула, затрещала.
- Где поленья-то раздобыл? Небось, опять украл? - Бабка подержала над трескучим огнем озябшие пальцы. По морщинистому печальному лицу ее запрыгал красный отблеск.
- Нашел… - уклончиво сказал Юрка. - Я же знаю, что красть грех.
Поленья весело потрескивали в печи, когда пришла Шириха. Вернее, не пришла, а влетела, как вихрь. Из-за ее. спины выглядывала круглая физиономия Жорки.
- Куда, паразит, девал мое корыто? - Шириха подскочила к Юрке, норовя схватить его за ухо. Гусь прижался к окну, загородился табуреткой.
- Только тронь - худо будет! - пригрозил он, блестя исподлобья кошачьими глазами.
- Отдай, говорю, корыто, вражина! - длинное лицо Ширихи перекосилось.
Это дубовое корыто Юрке совсем случайно попалось на глаза. Понадеявшись на мороз, разукрасивший елочными лапами Ширихины окна, он, не таясь, перетащил его на свой двор. И здесь топором в два счета превратил корыто в поленья. Ишь, как знатно пощелкивают!
- Мам, оторви ему ухо - сразу скажет! - подал голос Жорка.
- Вон твое корыто, - кивнул Юрка на полыхающую печь, - бери.
- Что же это такое, Петровна? - запричитала Шириха.- Вешь жабор, жлодей, ражобрал… Теперича - нате! - корыто из-под шамого ноша утянул.
- Он у меня ракетницу спер, - торопливо ввернул Жорка.
Бабка, кряхтя, задвинула ухватом в печь чугун с картошкой.
- Чего ты руками-то машешь, Марфа? Не слышу… Иль Юрка что напроказил?
- Он жавтра в ижбу жаберется, - причитала Шириха.
- Заберется, - поддакивал Жорка.
- Ох, на твою ты головушку пригрела, Петровна, этого оборванна… Он тебе когда-нибудь дом шпалит!
- Он такой! И наш спалит, - бубнил Жорка.
