— Там закрыто, — спокойно произнесла Белла Александровна….
— Я чувствую, вы совсем запутались, ребята, запутались во … вранье…. Но я вам помогу, я не дам, проникнуть в ваши души этой заразе…. Ведь я ваш учитель…. Правда?..
Она говорила как заведенный механизм на исходе пружины. В углу комнаты послышался шорох, зашевелилась тяжелая портьера. Послышался хамоватый голос Молотка.
— Вызывали?..
— Вызывала, вызывала. Входи. — словно опомнилась Белла Александровна. — Вот, забери эти заблудшие души, да отведи к нашему Аркадию Викторовичу, пускай-ка, он их поучит уму разуму…
Толкнув ребят в темный грузовой лифт, Молоток сдвинул створки решетчатой двери. Кабина медленно поползла вверх. Свет, пробивающийся из шахты, изредка выхватывал лица пленников и их конвоира. Наконец кабина остановилась. Молоток распахнул дверь, и пленники оказались в просторном, зале, по всей видимости, на самой вершине башни, залитом ярким, неизвестно откуда бьющим светом. Щурясь, они пытались оглядеться. Свет дробился в многочисленных гранях шкафов из нержавеющей стали, встроенных между высокими узкими окнами. Из-за этих бликов, не сразу угадывалось, что зал круглый. Все это сияющее великолепие, отражалось в идеально отполированном мраморном полу в черно-белую клетку. Прямо напротив лифта, у стены стояли громадные песочные часы.
Прошло мгновение, часы беззвучно повернулись вокруг своей оси, послышалось тихое жужжание электромотора, и из образовавшегося прохода в зал вкатилась инвалидная коляска, на которой восседал Аркадий Викторович Макута. В руках он держал большой стеклянный шар, наполненный искрящейся пылью, которая изображала снег. Макута вертел в руках шар, внимательно наблюдая за тем, как при каждом изменении положения шара внутри него начинается маленький снегопад. В искусственной вьюге виднелся крошечный домик и сани, запряженные оленем и маленький румяный Дед Мороз. Человек в коляске, был так увлечен своим занятием, что казалось, не замечал ни чего вокруг. Прошла минута. Не отрывая взгляда от шара, Макута заговорил.
— Догадываетесь, почему я велел привести вас сюда? — раздался звук, усиленный сводами залы.
Ребята не сразу поняли, что это человеческая речь. Звук, исходящий из головы инвалида был совершенно лишен одушевленности. Так звучала бы звукозапись, склеенная из отдельных буков.
Макута покосился на ребят.
— Не обращайте внимания, скоро привыкнете, — улыбнувшись, просипел Макута. — Старое ранение в горло, пришлось удалить трахею. За то у меня теперь титановая трубка стоит. — Грустно улыбнулся он. — Не очень удобно, за то на века…. Таких вещей сейчас не делают… хорошая вещь надежная, — не отрывая глаз от шара, продолжал рассуждать Макута. — Все-то теперь делают из пластмассы… не гниет, не ломается, весит мало… Чушь какая-то.
