Странно, но она почти не чувствовала запаха. Однако дуновение вопреки всякой логике не прекратилось, а неожиданно перешло в легкий, но постоянный ветерок, словно кто-то открыл окно, пустив в комнату сквозняк. После этого человек поднял руку и два-три раза начертил в воздухе перед ее глазами некое подобие ромба, потом поднес руку к столу и неожиданно сорвал красный цветок, вышитый на краю скатерти. Изумившись, Соня придвинулась поближе и начала внимательно разглядывать цветок. Без сомнения сейчас он составлял часть узора. В этот момент стол начал вращаться. Скатерть заволновалась, в одно мгновение цветы сорвались с ее поверхности и в беспорядочном хороводе закружились вокруг Сони. Хассан-Караи выхватил один и поднес к ее лицу. На Соню повело густым незнакомым ароматом.
* * *
Клоун-зазывала подошел к девушке, которая одиноко стояла у входа в цирк. Вечерело. Из-за тонкого брезента доносился хохот и аплодисменты. Представление шло во всю.
— Ну что, так и будешь стоять. — Ворчал он. — Я же говорил, покупай билет и проходи. А если нет денег, то нет и цирка. Иди домой… Хватит здесь стоять…
Соня, словно сбросив с себя оцепенение, огляделась. Солнце уже скрылось за горизонтом, успев окрасить облака в тускло-оранжевый цвет. Вдоль берега, мелко перебирая руками, гонялась за чайками распиленная женщина. Чайки лениво поднимались в воздух и снова садились на мокрый песок.
— Кто она? — Спросила Соня.
Клоун ответил не сразу.
— Женщина-змея. Прибилась к нам по дороге.
— А почему ее распиливают?
— Ставки нет у нас на женщину-змею, а на женщину для распиливания есть… А она талант… Вот и пьет… с горя.
Повозившись с ключом, Соня вошла в прихожую. В коридор доносились звуки электрогитары, которые смолкли, когда Соня захлопнула дверь.
Из комнаты показался сначала гриф гитары, а затем голова отца.
— Это ты? — Спросил он.
Волоча за собой шнур, папа вышел в коридор. Он был одет только в майку и широкие семейные трусы.
— Звонила твоя кураторша из техникума, Белла… Афанасьевна…
— Александровна.
— Да, да… Александровна… Так вот, она опять жалуется, что ты на занятия не ходишь.
Соня, кивнув на гитару, умело, перевела разговор:
— Выступление скоро?
— Студию отняли, теперь по домам репетируем… Махнул рукой отец.
— Понятно…
Соня, воспользовавшись паузой, проскользнула к себе в комнату.
Притворив дверь, она остановилась по середине комнаты. Она чувствовала себя так, будто вернулась из дальней дороги. Предметы, наполнявшие комнату, потеряли свою привычную невидимость. Каждая вещь словно говорила — «посмотри какая я красивая» или — «помнишь, как много со мной связанно…».
