— Какой другой? — спросила Елена.
— Разве я вам не говорил? Странно… Кроме этого великана я принял в дом еще одного вандейца. Сегодня утром республиканцы обшарили весь дом, но не нашли его. Теперь, должно быть, молодец соскучился в своем тайнике и просит выпустить его на свет Божий.
— Так отворите ему, — сказала мадемуазель Валеран.
Генюк поднялся со скамьи, чтобы освободить заключенного, но прежде чем он успел сделать шаг по направлению к его убежищу, Шарль быстро сказал ему:
— Не трогайся с места. Нет никакой надобности показывать его этому громадному черту.
— Ты ему не доверяешь?
— Боюсь, что синие правы, утверждая, что это отъявленный мошенник.
— Можно выдать его, тогда они меньше будут наблюдать за моей хижиной, а я тем временем помогу бежать другому.
— Фи, — произнес тот, — измена — скверное дело даже с подобным негодяем. Лучше спровадим его отсюда.
Во время этого короткого разговора, которого он не мог понять, Баррасен бледнел и дрожа прислушивался к ударам, которые раздавались все чаще и сильнее, и, как казалось ему, звучали снаружи.
Шарль подошел к нему.
— Это синие, — сказал он по-французски, — ты очень хочешь встретиться с ними?
— Черт их побери! Нисколько, — отвечал Баррасен, забывая о своем графском звании.
— Я тебя спрашиваю потому, что республиканцы бегают по всей стране, повторяя везде, что ищут какого-то негодяя, чтобы отослать его к Фукье Тинвиллю, который хочет угостить его не совсем приятной четвертью часочка.
— Да, очень скверными минутками, — прошептал гигант.
— Кажется, это бандит высокого роста… как ты, так что позволительно принять одного за другого. Итак, если ты хочешь воспользоваться добрым советом…
— Каким? — спросил тот быстро.
— Выходи через двор и беги в поля, пока еще синие не выломали дверь!
— С удовольствием…
Шарль быстро распахнул дверь во двор.
Баррасен бросился вон, но, дойдя до двери, обернулся и произнес с непередаваемой гордостью:
— Если я бегу, так единственно для того, чтобы не погибло со мной имя моих предков, потому что я последний в своем роде!
И он скрылся в темноте двора.
Генюк закрыл за ним задвижку.
Елена молчала при этом разговоре.
— Лишь бы он не вздумал спрятаться в твою повозку вместо того, чтобы бежать, — сказал крестьянин проводнику.
— Нет, он понимает, что ему не поздоровится здесь и воспользуется ночью, чтобы подальше улепетнуть.
— Скорее к тайнику! — воскликнула девушка.
Бретонец подошел к камину и отгреб лопаткой в сторону золу и головни.
