Тогда Лоретта обернулась с улыбкой к собеседникам.
— Да, господа, я говорю по-бретонски. Извините, Ивон, что я не говорила вам этого до сих пор.
Она запнулась и добавила:
— Но ведь только сегодня мы поклялись друг другу в… союзе.
— Скажите лучше — в любви, — подсказал Ивон.
— Лебик сейчас вернется, — заметила молодая женщина. — Если я вас стесняю, я уйду и постараюсь увести этого шпиона.
— Напротив, мадам, — возразил аббат, — вам необходимо выслушать то же, что и шевалье, если вы боитесь того, кого вы называете Лебиком.
— Я вам потом расскажу, что это за птица, — прервал Бералек.
— В таком случае надо не показывать ему нашего недоверия и сделать так, чтобы он присутствовал при нашем разговоре.
Когда Лебик вошел, Лоретта спокойно вышивала при свете лампы. Ивон разговаривал в другом конце комнаты с аббатом, который проявлял себя настоящим деревенщиной.
— Лебик, ты будешь моей моталкой, — сказала Лоретта.
Гигант протянул свои громадные ручищи к мотку шелка и, указывая глазами на двух бретонцев, сказал:
— Слышите их болтовню? Точно две совы перекликаются…
— Можно подумать, что они щелкают орехи, — добавила его хозяйка.
— Что с вами? — спросил Лебик, заметив, что Лоретта вздрогнула.
— Ты так неловко держишь шелк, смотри, он весь спутался!
Но вздрогнула она совсем не от того, а от вопроса, который задал аббат.
— Ну, шевалье, что вы решили с вашей приятельницей делать с кладом, скрытым в этом доме?
— Так вы знаете? — подскочил от изумления Бералек.
— Так хорошо, что именно за ним я и пришел, — невозмутимо отвечал аббат.
— Но мы только сегодня узнали об этом!
— Не может быть, — вырвалось у Монтескье.
— Еще сегодня утром госпожа Сюрко даже не подозревала о нем.
Ивон рассказал Монтескье о визите нотариуса, передаче письма и его прочтении.
— Письмо у меня в кармане, я не могу показать его вам из-за Лебика.
— И не нужно показывать. Я давно все знаю и могу рассказать историю этого письма.
— Вы знаете, кто его написал?
— Да, одна любезная женщина, жизнь которой, очень счастливая, трагически оборвалась семнадцатого фримера второго года.
— Кто же она?
— Если я назову ее, то непременно привлеку внимание этого человека, имя ведь на любом языке звучит одинаково. Пусть госпожа, которая, я надеюсь, внимательно нас слушает, найдет предлог убрать этого негодяя, и я смогу назвать ее имя.
Госпожа Сюрко наклонилась к Лебику и шепотом сказала ему:
— Если этот бретонский деревенщина будет еще долго болтать на своем жаргоне, то боюсь, что скоро у него пересохнет в глотке.
