— Какая роль в ваших замыслах отведена этой женщине?
— Сейчас объясню. Видя что от Республики он может получить намного меньше, чем от нас, Баррас не прочь был бы перейти на нашу сторону, но взамен он требует шесть миллионов экю, сто тысяч ежегодного дохода и замок Шамбор.
— У него явно неплохой аппетит, — заметил Бералек.
— Его привлекает только золото. А его неслыханная расточительность держит его в постоянной нужде. Эту нужду мы должны увеличить до огромных размеров. Этой цели можно достичь только через его любовницу. Безусловно, если руководить ею будем мы. То есть, она должна пользоваться советами «друга»… Тогда Баррас вынужден будет обратиться к нам за деньгами.
— И этим «другом» должен буду стать я?
— Да. И учтите, что предприятие это очень опасно. Там пропало уже трое наших людей. Никто не знает, откуда взялась эта женщина, что она собой представляет. Но ясно одно: шпионы всех мастей крутятся в ее свите. Сначала мы думали, что она работает на Бонапарта. Но у него ни гроша за душой, а такие союзники Барраса не интересуют.
— Еще один вопрос, — вставая, проговорил Бералек, — где я найду эту женщину?
— Она будет руководить праздником, который Баррас дает сегодня ночью в Люксембургском саду.
— Сегодня ночью я ей представлюсь, — заявил Ивон.
— Где вы остановились?
— В отеле «Страус» по улице ла Луа.
— Хорошо. К вечеру вам вручат двести луидоров для начала.
Бералек удалился.
Оставшись один, аббат прошептал:
— Это моя последняя ставка. Кажется, я рассчитал все.
Увы! Расчет его был неточен. Он не знал о существовании грозного врага. Враг этот был — «Товарищи Точильщика».
Давно известно, что индустрия удовольствии достигает самого большого расцвета во времена всеобщей нищеты, коммерческих и политических кризисов.
Промышленность и торговля пришли в упадок. Страна была залита кровью из-за борьбы всевозможных политических партий. Но никогда еще Париж не веселился так лихорадочно.
Страной правил террор, но повсюду устраивались бешеные вакханалии.
Люди умирали от голода, на улицах убивали, но везде происходили гулянья с танцами. Так как частные лица боялись открывать гостиные, то все классы общества объединялись на балах, устраиваемых по подписке или в общественных зданиях.
Великолепный сад генерала Буттино, погибшего на гильотине, названный Тивольским, первым открыл свои ворота для публики. Потом пошли балы в Елисеевском дворце и в Саду Капуцинов. Плясали везде, даже на кладбище Сен-Сюльпис, где надгробные камни просто свалили в одну кучу.
