В редакции газеты «Девятихвостая кошка» сидят два благообразных джентльмена.
Очень трудно, почти невозможно было бы узнать в них Трипа и Мопа из «Старого флага»!
Моп — ныне Франциск Диксон, из Коннектикута, — выглядит как преуспевающий торговец, румяный, полный, лоснящийся.
А полковник Гаррисон уже никак не напоминает зеленовато-серого Трипа. Он прекрасно одет, у него здоровый матовый цвет лица.
— Ну-ка, прочти еще раз, — говорит Трип.
— Зачем? И так все ясно, — хмурится Моп.
— Прочти… Я хочу понять…
Моп, вздыхая, читает письмо:
«Дорогие друзья!
Обстоятельства изменились. «Кошки» больше нет. Впрочем, не беспокойтесь, я вас не забываю. Сегодня вечером, в девять часов, я приду. Нам нужно переговорить о многом. Прилагаю при сем чек на сто долларов.
Г. Б.»
Оба тяжело вздохнули.
— Не знаю как ты, Моп, а я уже не могу жить без «Кошки».
— Я тоже, — вздохнул Моп.
— Мы найдем кое-что получше, — произнес с порога Бам.
Он окончательно превратился в Гуго Барнета, элегантного джентльмена, делового, сухого, сосредоточенного.
Тоип и Моп застыли в почтительных позах.
— О чем это, черт возьми, вы говорили, когда я вошел? — весело произнес Бам. — Я слышал ропот недовольства.
— Что поделать? — сказал Моп. — Мы вошли во вкус нашей профессии.
Ну и что? — сказал Бам. — Берите пример с меня! Вы уже видели, сколько разных профессии я испробовал. Ну, а теперь осваиваю еще две…
— О! Какие же?
— Первая — это женитьба…
— Женитьба! — вздохнул Моп. — Женитьба! Какой ужас…
— Но, друг мой, дорогой мой Бам, — воскликнул Трип, — позволь старому товарищу, который любит как отец… я повторяю… как отец — позволь мне сказать тебе, что это просто глупость… Ты погибнешь… ты похоронишь себя. Нам остается лишь оплакивать тебя… Ах, если есть еще время, то мои бескорыстные советы…
— Теперь поздно, — перебил, смеясь, Бам. — Я уже три дня как женат.
Восклицание «О!», заключавшее в себе все оттенки отчаяния, вырвалось из груди компаньонов.
— Погодите предаваться отчаянию! Я еще не сказал ничего о второй профессии!
— Он прав, — сказал Моп, — если у него есть вторая профессия, она искупает недостатки первой…
— Я уверен в этом, — сказал Вам, — я банкир!
Второй взрыв изумления издателей «Кошки».
— Банкир… как мы — журналисты?
— Ну, и что? Разве вы не были журналистами с газетой?
— Так ты банкир с банком?
