– И что Вы обсуждали, помимо рабочих моментов?
Карвер пожала плечами и ее взгляд, впервые с момента начала разговора о Горварде, потух.
– Всего по-немногу, – ответила она. – Одна из причин, почему я была так шокирована, узнав, что это он совершил такие жестокие убийства, был его блестящий ум. Мы много говорили о литературе и классической музыке. Чем-то это напоминало застенчивых любителей книжного клуба или нечто вроде этого. Мне не нравился Шекспир, а Говард назвал сотни причин, почему тот был так популярен. Пока я спорила с ним, он объяснил, что рассказ от первого лица был ничем иным, как приманкой для молодежи. Подобные разговоры мне особенно были по душе, но мы также обсуждали текущие события, социальные проблемы и тому подобное.
– Вам ничто не казалось странным в ходе ваших разговоров? Может, слегка грубый или резкий тон?
– Только тот момент, что Говард очень увлекался, когда дело касалось вещей, которые ему не нравятся. К примеру, он достаточно громко выражал свое отвращение к Хемингуэю. Он ненавидел его. Его раздражало даже само имя. Во время таких разговоров он злился, проявляя некую агрессию, которую ты никак не ожидаешь увидеть, обсуждая писателей. Но от подобной злости не веяло угрозой. Думаю, когда все выяснилось, такая реакция стала более понятной.
– Хорошо, давайте пойдем по другому пути, – продолжила Эйвери. – Как человек, проводивший с ним определенное время, что, по-Вашему, больше всего выводило его из себя? Что могло разозлить его?
– Когда в его словах сомневались, – тут же ответила Карвер. – Любое недоверие, будь то дружеский спор, соревнование или же головоломка по поиску слов. Также он мог разозлиться из-за пустяка вроде очень легкого кроссворда в утренней газете. Подобные вещи расстраивали его. Глупо, но факт.
– Получается, что такие странные вспышки гнева из-за того, что кто-то мог сомневаться в нем, или же когда ему что-то действительно не нравилось, это единственные причуды, которые Вы замечали в нем?
– Ну, я имею в виду… Не знаю, можно ли назвать это причудой, но это послужило одной из причин, почему я передумала крутить с ним роман. Он как-то нервничал, когда кто-то пожимал ему руку. Сначала я не обратила на это внимание, но затем стала замечать и другие странности. Во время одного из наших разговоров, я как бы случайно бросила, что уже несколько месяцев не занималась сексом. Я просто явно дала ему знать, что не против близости. Его ответ был чем-то вроде: «У меня его не было еще дольше, но я никогда не придавал этому особого значения».
