И почему звонил именно Нейтек? С какой стати он вмешивается в чужие дела? Почему он вообще сует свой нос? Он ведь не имеет и не может иметь никакого отношения к служебной командировке Бендла. Пусть бы он лучше занимался собственными делами и не превышал своих полномочий!
Когда Бендл вспоминал его породистое, но какое-то помятое лицо и сонный, покорный, беззащитный взгляд голубых, как незабудки, глаз, он понимал, что этот тип сидит у него в печенках, что он просто терпеть его не может, ненавидит. Последнее время он избегал встреч с Нейтеком, ему были противны эти сладкие и пустопорожние разговорчики обо всем и ни о чем.
Ненависть зашла так далеко, что Бендл начал упрекать себя в том, что несправедлив к Нейтеку, зря осуждает его, может, даже завидует его личному обаянию. Вообще, уговаривал он себя, надо быть более снисходительным, более терпимым, а не так вот сразу, без всякой причины, ощетиниться и возненавидеть человека.
Они были знакомы уже лет пятнадцать, а то и больше и кое-что знали друг о друге.
Поэтому он воспринял как иронию судьбы, когда примерно год назад их директор, который, разумеется, не мог ничего знать, привел нового сотрудника — Нейтека — и представил его Бендлу.
Оба слегка смутились, подали друг другу руки, но не решились произнести ни слова. Только через несколько минут, когда пришел еще кто-то, Нейтек собрался с духом и обратился к Бендлу:
— Потом загляни ко мне, поговорим…
— Так вы знакомы? — удивился директор.
— Немного, — ухмыльнулся Нейтек и добавил чуть ли не таинственно: — У нас ведь одна специальность…
И когда на следующий день они неожиданно столкнулись в коридоре, Нейтек произнес в своей вкрадчиво-льстивой манере:
— Я же пришел сюда работать, потому что ты здесь и, значит, есть на кого опереться…
Само собой разумеется, это были пустые слова — он ведь всегда старался завоевать чью-нибудь благосклонность, приспособиться к обстоятельствам, втереться, примазаться — и врал, даже не краснея.
Крепко держа его за руку чуть выше локтя, Нейтек прошел с ним по коридору несколько шагов и настойчиво прошептал ему на ухо:
— А что здесь за женщины? Ты ведь разбираешься в этом.
— Я? — удивился Бендл. — Я — вряд ли… если тебя это так интересует, женщины здесь как и везде, одни более красивы, другие менее…
— Это само собой, — лукаво и вкрадчиво перебил Нейтек, — но меня интересуешь ты, как они к тебе относятся?
— Об этом ты можешь сам их спросить. — Бендл спокойно оборвал его попытку перейти на дружеский, доверительный тон.
